Совы на тарелках
Шрифт:
— Какая еще «ногион»? — переспросил Роджер.
— Та самая книга, — ответил Гвин. — Она так называется — «Мабиногион». «Чистый как слеза источник кельтского народного духа…» Так говорит Дикки Ниг-ног, наш наставник. А по-моему, порядочная тягомотина.
— Я не секу в этом, — признался Роджер. — Там что? Валлийские мифы?
— Вроде того…
— Вот камень, мы пришли, — сказал Роджер. — И дыра, которая насквозь и неизвестно откуда…
— И лабазник вязолистый там разросся возле камня, — произнес Гвин. — Там вовсю растет лабазник…
— Ты прямо как стихами заговорил… Откуда знаешь, что видно в эту дыру, если сам не смотрел?
— Я знаю тут каждую коровью лепешку на дороге, — сказал Гвин. — Знаю, где искать овец после снежной бури. Знаю, кто построил мост к ферме Футхилл и почему миссис Мэй не ходит на почту. Знаю, где стоят вешки на горной тропе, если застигнет туман. Знаю, куда скрываются лисы, когда на них начинают охоту… знаю даже то, что известно только миссис Харви, здешней старожилке, а она знает все!.. А приехал я сюда впервые в жизни меньше недели назад. Тебе непонятно, да?.. Мне тоже… А моя мать ненавидит это место, но не может от него отвязаться, и мне иногда кажется, что каждый день своей жизни, в том доме, в Абере, где мы живем, я слышал материнские рассказы об этой чертовой долине. Она здесь жила с тех пор, как ей исполнилось двенадцать. Тогда тут было полно народа, не только Гув со своим топором и граблями.
— Куда же все подевались? — спросил Роджер. — Сколько домов пустых.
— Кто будет сдавать нам, если приезжие крахмальные воротнички из Бирмингема, вроде вас, платят по восемь фунтов в неделю только зато, чтобы похвастаться, что у них есть коттедж в Уэльсе?
— А ты бы хотел здесь иметь коттедж? — спросил Роджер.
— Я бы хотел быть членом парламента… — Гвин уселся на камень. — Да, для копья тут работенка немалая… Значит, слышал вчера, как оно ударилось в камень? И потом чей-то крик?
— Это почти не считается, — сказал Роджер. — Потом случились вещи и почудней. Ночью, например, когда вся комната Эли была как в трясучке.
— И сегодня на поляне, — согласился Гвин.
— Как считаешь, тут какое-то заколдованное место, что ли? — спросил Роджер со смехом. Но смех не очень удался. — Привидения?
— Привидения не едят мышей, — заметил Гвин. — Тот, кто сжевал мышь, может сделать то же самое со мной или с тобой.
— Я больше не хочу! — сказал Роджер. — Если опять начнутся эти штуки, я слиняю.
— Интересно, как ты это сделаешь?
— Уговорю отца уехать.
— А как же новая миссис Брэдли? — спросил Гвин. — У вас ведь вроде семейного медового месяца?
— Не твое дело!
Роджер установил треногу и укрепил на ней фотоаппарат.
— Где твоя настоящая мать? — спросил Гвин. — Что с ней случилось?
— Я сказал, не твое дело!
— Она где-то недалеко?
Роджер отвел глаза от камеры, взглянул на собеседника.
— Ты схлопочешь! Еще раз откроешь пасть, и я тебе врежу, клянусь!
— Ладно, — примирительно
— Ладно так ладно, — отрезал Роджер.
Гвин начал сосредоточенно выцарапывать на камне свои инициалы, Роджер занялся экспонометром, определяя необходимую в это время дня выдержку, резкость и прочее.
— Нет, никакие не привидения, — услыхал он голос Гвина. — А настоящие, живые…
— Не пойму, — пробормотал Роджер. — Наверно, вот так лучше поставить… Чего ты там лопочешь, Гвин?
— Гвидион… Один из трех Золотых Сапожников на Британских островах. Это он.
— Что ты несешь?
— Он был тем самым волшебником, который сделал из цветов жену для Ллью Лло Джифса. Я вдруг вспомнил. Мы читали об этом в школе. Этот Гвидион сотворил девушку Блодведд для Ллью, а она взяла и влюбилась в Гронва… Понимаешь?
— Про это уже выдавала сегодня Элисон. Ты только повторяешь.
— А Гронв убил Ллью на этом самом месте. Потом Ллью убил Гронва, а Блодведд превратилась в сову…
— Самое трудное, — рассуждал Роджер, — установить фотоаппарат так, чтобы через отверстие в камне были видны деревья на холме. Придется отойти футов на семь, иначе ничего не получится… А если выйдет, деревья будут как в рамке, понимаешь? Классная композиция!
— Подумай только, старина! — сказал Гвин. — Женщина, сделанная из цветов, превращается в сову. Это же то самое, что на тарелках! Усек?
Он вскочил с камня и помчался к дому.
— Эй, куда ты? — закричал Роджер. — Погоди!
— Гув Свиной Полубок! — бормотал Гвин на бегу. — Он ведь говорил: «Она на подходе, будьте осторожны…» Значит, он знает… Но что он знает?..
Роджер продолжал готовиться к съемке. Дневной свет быстро угасал, нужно было торопиться. Он решил делать максимальные выдержки и снять побольше кадров, для верности.
Он нажал кнопку аппарата. Раздалось жужжание, потом щелчок. Затвор фотообъектива закрылся… Еще раз — жужжание, щелчок… Жужжание, щелчок…
Тени над рекой сгущались.
— …Делаешь снимки, да?
Роджер взвизгнул от страха и обернулся. Позади него стоял Гув Полубекон. На плечах у него лежала вязанка хвороста. Роджер не слышал, как тот шел вдоль берега.
— Зачем вы так подкрадываетесь? Я же мог уронить аппарат!
— Я несу топливо, — сказал Гув. — Для печки. Чтобы топить.
— Почему вы не берете его из леса? Здесь оно все трухлявое, наверно.
— Мы не ходим туда.
— Но почему?
— Лес — частное владение.
— Частное? Чушь какая! Там висят объявления, чтобы отгонять бродяг и туристов, а не вас.
— Все равно, не ходим, и все тут, — сказал Гув.
Он скинул с плеч вязанку, опустился на одно колено, укладывая ветки поудобней.
— Снимаешь камень Гронва, да?
— Нет, мемориал принца Альберта в Лондоне.
— Это хорошо… — Жужжание, щелчок.
— Вы меня извините, — сказал Роджер. — Хочу успеть до темноты. Вас искал Гвин.