Совы на тарелках
Шрифт:
— Из когтей? Скажешь тоже!
— Почему нет? Ведь совы на тарелках тоже не обычные, а из цветочных листьев. Или головок. Да, Элисон?.. Давайте еще притащим с чердака и рассмотрим получше… Мусор с полая потом уберу… Пошли?.. Только никому ни слова об этой стенке, пока не придумаем, что дальше делать…
Они решили, что Гвин и Роджер будут брать тарелки с чердака и опускать оттуда в бельевой корзине, а Элисон подхватывать внизу, возле дома, и укладывать на тележку.
— Не нравится мне все это, — говорил Роджер Гвину, пока
— В этой долине что-то определенно неладно, я начинаю чувствовать, — сказал Гвин. — Моя старуха не зря так разбушевалась. С тех пор как увидала тарелки, все время бледная ходит. Как больная. Точно говорю… Но вообще ничего не понятно: странные тарелки, чудной клевер… диковинные совы… исчезают… разбиваются… Как в страшном сне!
— Значит, и не надо, — повторил Роджер. — А, Гвин? Скажем Гуву, пускай заколачивает… И знаешь, что еще? Я боюсь за Элисон.
— Потому и нужно убрать оттуда тарелки, — настаивал Гвин. — Сделаем это, а потом решим, как дальше… Я не видел толком картинки, которые она рисовала… Правда похожи на сов?
— Один к одному. Я следил, как она срисовывает и составляет потом. Блеск! Я бы так в жизни не мог.
— И они куда-то девались после? Это тоже правда?
— Вроде да, — ответил Роджер. — Эли была жутко напугана. Ничего не могла понять.
— Мы должны ее отключить, — сказал Гвин.
— Отключить?
— Да. Ведь аккумулятор без проводов давать ток не будет. И тогда ей бояться нечего…
С этими не слишком понятными словами Гвин полез через люк на чердак, откуда начал передавать Роджеру тарелки и блюда — весь обеденный сервиз. Роджер уложил его в бельевую корзину и на веревке спустил из окна к поджидавшей там с тележкой Элисон. Затем Гвин обмерил крышку люка и слез вниз.
— Слушай, — сказал Роджер. — Я сейчас подумал: может, мы всё преувеличиваем и сами себя заманили в ловушку? Как считаешь? А тарелки самые обыкновенные… И самые обыкновенные мыши, которые очень громко шебуршат на чердаке?
— Мыши, говоришь?.. Ох, я забыл про мышеловку. Надо посмотреть.
Гвин снова полез наверх. Роджер видел внизу только половину Гвина. Тот стоял совершенно неподвижно.
— Что там? — спросил Роджер. — Попалась какая-нибудь?
— Знаешь, как устроена мышеловка? — услышал он напряженный голос Гвина. — Одна дверца, только вход. Обратного выхода нет. Верно?
— Ну правильно. А в чем дело? Поймал?
— Кажется, это мышь, — медленно произнес Гвин. — Кажется? Старик, ты никогда не видел мышей?
Гвин спустился с лестницы в комнату, в руках у него была мышеловка. Он протянул ее Роджеру. Внутри находились останки какого-то маленького животного.
— По-моему, мышь, — сказал он. — Ты что-нибудь понимаешь? Похоже, ее проглотили, а потом выплюнули. Так поступают
7
Они не слышали, как Нэнси поднялась на второй этаж. Она уже стояла в дверях спальни.
— Немало тебе времени понадобилось, чтобы снять размеры с крышки, — сказала она. — Спасибо, все-таки не забыл… Зачем эта мышеловка?
— Уже «низачем», мама, — ответил Гвин. — Я пошел в лавку.
— Мог бы и пораньше! Мне нужна мука для лепешек. И поскорей!
— Дай сегодня мои карманные деньги, мам.
— Думаешь, я их печатаю? Ничего не случится, если подождешь до субботы.
— Но послушай…
— Отправляйся в лавку и не нахальничай.
— Я не нахальничаю.
— А что ты делаешь, по-твоему?
Гвин спустился в кухню. Роджер пошел за ним. Там Гвин открыл посудный шкаф, вынул кошелек матери — тот лежал за банкой с какао.
— Надеюсь, ты не собираешься его стащить? — сказал Роджер.
— Нет.
— Тебе не понадобятся деньги на муку. В магазине припишут к нашему счету.
— Знаю, — сказал Гвин.
— Ты получаешь карманные деньги каждую неделю? — спросил Роджер.
— Да.
— Так часто?
— Разве?
— Нет, в общем, нормально, — сказал Роджер. — А сейчас ты все-таки собираешься стащить у матери?
— Как раз наоборот, — возразил Гвин. — Прибавлю кое-что.
Он открыл кошелек, положил туда останки мыши. Затем защелкнул его и сунул на место в шкаф.
Он шагал так быстро, что Роджер еле нагнал его в конце сада. Гвин был бледен и молчалив.
— Зачем ты так сделал? — спросил Роджер. — У нее будет плохо с сердцем. Она ведь твоя мать как-никак.
— Как-никак да, — сказал Гвин.
— Тебе нужны деньги? Для чего?
— Купить десяток паршивых сигарет. Для нее. Чтоб немного перекипела.
— Правда?
— Десяток вонючих сигарет.
— Слушай, — сказал Роджер. — Если больше ничего, я могу одолжить тебе.
— Нет, спасибо.
— Можешь не отдавать. У меня их много.
— Я не сомневался.
— Что с тобой? — спросил Роджер.
— Ничего.
— Слушай, купи и запиши на наш счет в магазине. Хочешь? Никто ничего не заметит.
— Нет, спасибо.
— Меня тошнит от этого разговора!.. — сказал в сердцах Роджер.
Магазин располагался в полумиле от их дома, в передней комнате жилого здания. Комната была тоже обставлена как для жилья. В ней стоял большой стол черного дуба с вырезанными по дереву фигурками цапель, на столе — пустой помидор из пластика, когда-то в нем держали соус, теперь он использовался как украшение. Банки с вареньем возвышались на буфете среди свадебных фотографий; рядом с дедовскими напольными часами стояли две корзины с мукой и сахаром. Потолок в комнате был такой низкий, что для часов пришлось делать отверстие в полу.