Совы в Афинах

Тертлдав Гарри

Файний и двое родосцев совершили небольшие возлияния, прежде чем выпить. Соклей поднял свой кубок в знак приветствия. “За нашего хозяина!” - сказал он и выпил. Менедем тоже. Соклей сделал еще один, более задумчивый глоток. “Это очень вкусно. Это лесбиянка?”

“Это действительно так”, - ответил Файний. “Вы торгуете вином, не так ли?”

“Мы уверены”, - сказал Менедем. “От кого ты это получил?”

“Ну, от Онисима, сына Диотемиды”, - сказал проксенос. “Он живет через две двери от меня”.

“Это

тот Онисим, чей брат продает трюфели?” - Спросил Менедем, и Файний склонил голову. Родосец спросил: “Ун-тор тоже живет неподалеку отсюда?”

“На следующей улице к северу”, - сказал Файниас.

“Не доставит ли тебе слишком много хлопот пригласить их сюда, чтобы мы могли познакомиться с ними?” Спросил Менедем. “Если это будет трудно, лучший, просто скажи мне "нет". Я не хочу злоупотреблять твоим гостеприимством”.

“Меня это не беспокоит”, - сказал Файниас. “Мне очень нравится Онисимос. Я не так хорошо знаю Онетора, но он кажется достаточно хорошим парнем. Позвольте мне пойти спросить моего повара, может ли он добавить пару гостей в последнюю минуту. Я уверен, вы знаете, как это бывает: человек, который заправляет кухней, думает, что он заправляет и домом тоже ”.

“О, да”. Менедем опустил голову, думая о Сиконе. Соклей тоже, хотя повар его семьи не был таким уж властным тираном.

Проксен поднялся на ноги и покинул андрон. Мгновение спустя со стороны кухни донесся пронзительный крик. Менедем и Соклей ухмыльнулись друг другу. Файний вернулся через пару минут, выглядя несколько потрепанным. “Все улажено”, - объявил он. “Я послал рабов пригласить двух братьев”. Он налил в чашу свежего вина из чаши для смешивания. “Теперь произойдет то, что ни один из них не сможет приехать на такой короткий ужин, и Кандаулес разобьет мне мозги за то, что я заставил его готовить слишком много”.

“Мой опыт показывает, что не существует такой вещи, как слишком много опсонов”, - сказал Менедем.

Соклей выглядел встревоженным этим откровенным заявлением о чревоугодии, но Файний только улыбнулся. “Да, я сам это видел”, - сказал он. “Вот, не хотите ли еще вина?”

“Спасибо, лучший”. Менедем протянул свою чашу.

Соклей сделал то же самое. Файний наливал для него вино из чаши, когда раб поспешил к входной двери. “Господин, Онисим здесь”, - позвал он.

“Хорошо, хорошо”, - сказал Файниас. “Принесите в андрон еще два дивана - быстро, быстро, быстро. Его брат тоже приедет, или я надеюсь, что приедет”.

Онисим, сын Диотемида, был высоким, суровым мужчиной средних лет, с длинным лицом, большим носом, одним почерневшим передним зубом и одними из самых волосатых ушей, которые Менедем когда-либо видел. “Рад познакомиться с вами обоими”, - сказал он родосцам рокочущим басом. “Если я правильно помню, я вел дела с вашими отцами десять или двенадцать лет назад”.

“Я бы не удивился, благороднейший”, - сказал Менедем. “Лесбийское вино известно, и наша фирма всегда любила привозить самое лучшее”.

Пара

рабов измученного вида внесли кушетки. Онисимос только что откинулся на одну из них, когда кто-то громко постучал во входную дверь. Один из сыновей Диотемиды вошел минутой позже. Он был на пару пальцев ниже своего брата и блестел лысиной, в то время как седые волосы Онисимоса, как и у Файнии, только начинали редеть на висках. Если бы не это, они были очень похожи; Менедем не стал бы гадать, кто из них старший.

“Приятно познакомиться с вами, родосцы”, - сказал Онетор. Его голос тоже был глубоким, но не таким глубоким, как у Онисима. Он склонил голову к Файнию. “И очень мило с вашей стороны пригласить меня. Нам следует узнать друг друга получше”.

“Именно об этом я и думал”, - ответил Файниас. “И ужин, и вино, и, возможно, какие-то дела станут приятным предлогом для того, чтобы заняться именно этим”.

“Знаете, мы могли бы сами заняться бизнесом, вы и я”, - сказал один из авторов. “Трюфели могут придать оливковому маслу свой вкус, если их пропитать им”.

“Это интересная мысль”, - сказал Файниас.

“Это интересная мысль”. Менедем и Соклей заговорили вместе. Менедем задавался вопросом, сколько богатые, пресыщенные афиняне могли бы заплатить за масло с таким экзотическим вкусом. Соклей, должно быть, думал о том же, потому что сказал: “Мы могли бы вести дела и с тобой, Файний”.

“Я бы хотел этого, лучший - при условии, что ты не будешь слишком сильно торговаться”. Проксенос усмехнулся. Рабыня, которой улыбнулся Менедем, внесла поднос с буханками пшеничного хлеба. Он снова улыбнулся. Она быстро улыбнулась ему в ответ, кладя буханку хлеба на низкий столик перед его диваном. Файниас сказал: “Впрочем, это может подождать. А пока мы должны наслаждаться ужином, не беспокоясь о таких вещах ”. Другой раб поставил на стол чаши с маслом, чтобы подать к сайтосу.

Как и любой эллин с хорошими манерами, Менедем и Соклей ели хлеб левой рукой. Соклей сказал: “Хорошее масло, благороднейший - и я немного знаю о том, из чего делают хорошее масло, потому что муж моей сестры экспортирует его с Родоса”.

Но не в этом году, не с нами, подумал Менедем.

“Я бы не стал дарить гостям ничего, кроме самого лучшего”, - сказал Файниас.

“Очень хорошее масло”, - согласился Онетор. “Если бы вы замочили трюфели в одной или двух амфорах этого масла, вы могли бы потом разлить его по маленьким лекифоям и продать каждый по хорошей цене”.

“Значит, ты мог”. Менедем задумчиво кивнул митиленянину. “Встреча с тобой может оказаться выгодным удовольствием для всех нас”.

“Ты, конечно, знаешь правильные слова”. Онетор казался менее напряженным, чем Онисимос, который сосредоточился на еде, забыв обо всем остальном. “Калои к'агатои смотрят свысока на прибыль, но без нее мир остановился бы, и очень скоро”.

“Мы с моим двоюродным братом говорили то же самое не так давно”, - сказал Соклей.