Создательница
Шрифт:
— Но ведь ты сама уже извлекла пользу, верно?
Мою лучшую подругу убили, моё чётко обозначенное будущее теперь стало извилистой, неведомой тропинкой, Ковальски умер, а Серафимы нападали на меня каждый раз, как я только поворачивалась.
— Меньше, чем ты думаешь.
— Но это могло бы всё исправить! Представь, что это могло бы означать — мы могли бы остановить Экомова. Отвоевать назад наш район. Даже стряхнуть с себя бич Форелли. Все наши мечты…
— Твои мечты, — быстро сказала я. — А не мои. Ты можешь перестать строить
Маска исчезла; одно мгновение на лице Билли совершенно ясно были видны изумление и гнев. Люк тоже заметил и то и другое и предостерегающе сощурился.
Билли понял, что тот хотел этим сказать и сразу же поменял курс, направив своё внимание на Люка.
— Ты втянул мою племянницу во что-то опасное.
— Это решение она приняла сама, — сказал Люк, — и собственно, хорошо с ним справляется.
— Но я хотел бы иметь страховку, что с ней ничего не случится.
— Я даю вам свою слово, — сказал Люк.
Эти слова не произвели на Билли впечатление.
— Я бы хотел получить что-то более осязаемое. Доказательство.
Демонстрации было бы достаточно.
— У вас шок, — сказал Люк и обнял меня рукой. — Поэтому я не буду обижаться, что вы только что подвергли моё слово сомнению и принизили мой характер. И я воздержусь от того, чтобы продемонстрировать мои способности и превратить это здание в кучу зубочисток. Давайте оставим всё как есть: если кто-то попытается навредить Мышонку, обидеть её или огорчить, тогда я устраню виновника. Навсегда. То же касается и вас.
Рука Билли замерла на кружке, а потом он улыбнулся так широко, что эта улыбка ни в коем случае не могла быть естественной.
— И это было доказательством, которое я хотел получить — именно это! — сказал он. — Я лишь хочу, чтобы моя племянница была с кем-то, кто относиться к ней так, как она этого заслуживает.
— Он не мой парень, — сказала я, стиснув зубы.
— Конечно нет. Ты отказываешься от своего будущего ради Доннелли. Посмотрим, что ты от этого будешь иметь, — он неодобрительно покачал головой, продолжая смотреть Люку в глаза.
Люк проглотил свой виски и грохнул стаканом по столу.
— Мне пора.
Я выскользнула из ниши, и Люк последовал за мной.
Билли встал недовольный тем, что разговор так резко закончился.
— Тебе всегда здесь рады, — сказал он. — Проводи нашего гостя до дверей, Мо.
Мы прошли к парадному входу. По сравнению с другими в зале, Люк выглядел гибким и опасным.
— Я думала, ты хочешь поговорить, — сказала я.
— В другой раз. Это был очень поучающий разговор, — добавил он.
— Мне очень жаль. Он отвратителен.
Из всех чувств, что во мне вскипели, смущение было самым сильным. Стыд, что Люку придётся иметь дело с интригами Билли, которые по сравнению с теми кругами, в которых он обычно двигался, были прямо таки детскими.
— Действительно
Я театрально вздрогнула, а он тихо рассмеялся.
— Итак, теперь, когда у меня есть официальное разрешение твоего дяди, ты еще больше укрепилась в решимости не давать мне шанса, я прав?
— Нет, — я заметила, как это прозвучало, и сдала назад: — Подожди. Я имею ввиду… Дело не в Билли. Он вовсе не проблема.
Он легонько коснулся моего подбородка.
— А я и никогда не предполагал, что дело в нём.
Билли попытался вытянуть из меня ещё больше информации, но моя смена закончилась, и я была не в особо общительном настроении. Он был в ярости: столько власти, а он не мог заполучить её.
Он так привык использовать меня, будь то в качестве курьера, живого щита или рычага давления, что тот факт, что он не может воспользоваться мной ещё и как оружием, прямо-таки заставляло его рвать и метать.
И в то время, как я больше не беспокоилась из-за гнева Билли, его отчаяние вполне меня пугало. Я видела, как он наблюдал за Люком, а жадность и расчёт прямо-таки просачивались из каждой его поры. Он искал слабые места у Люка, а потом сосредоточился на мне, как на наиболее вероятном варианте.
Пришёл Колин, как раз, когда я убирала чаевые.
— Билли в странном настроение. Сегодня вечером он не одарил меня своими обычными, мрачными взглядами, — сказал он.
— Сюда заглядывал Люк. Билли слишком занят своими мечтами о том, как бы ему использовать магию против русских, чтобы награждать тебя мрачными взглядами.
— Восхитительно. Это звучит как катастрофа.
— Я тоже так подумала. Похоже, Люк не заинтересован в том, чтобы поддержать его.
— Этот один раз я согласен с ним, — он наклонился, чтобы поцеловать меня, а потом передумал. — Твоя мать пригласила меня на ужин.
— Семейный ужин, — я вздохнула. — Ты уверен, что хочешь пройти через это?
— Думаю, ради тушёного мяса я как-нибудь справлюсь с твоим отцом, — сказал он.
— Что же, хоть один из нас преуспеет в этом.
Но когда мы сели за стол, и во время молитвы тёплая и знакомая рука Колина взяла мою, в то время, как его нога касалась моей, в небольшом немом жесте поддержки, я смогла себя контролировать. Было глупо за это цепляться, но я цеплялась.
До тех пор, пока мы не начали говорить о будущем.
— Итак, — сказала мама, — я поговорила с архитектором о ремонте ресторана.
— Есть какие-то проблемы? — спросил отец.
— Нет, нет. Конечно работа продвигается медленно из-за погоды, но ничего не происходит без причины, я неоднократно это говорила.
Она улыбнулась моему отцу, а он осторожно ответил на её улыбку.
Я сомневалась относительно божественного промысла и его отношения к строительной отросли, но промолчала.