Сожженные Леса
Шрифт:
Вероятно, звуки этого голоса были хорошо известны охотнику, так как он разрядил ружье и занял беспечно свое прежнее положение.
Почти вслед за этим появилась новая личность.
Эта личность – был индейский воин, раскрашенный и вооруженный с ног до головы.
Он был высокого роста – со сморщенным надменным лицом и мрачным бесстрастным взглядом, хотя в его черных глазах проглядывало много разума и хитрости.
Как ни трудно было определить возраст этого индейца, во всяком случае ему должно было быть уже около пятидесяти лет.
Его вооружение
– А вот и вы, вождь, – проговорил незнакомец, протягивая ему руку.
– Хуг! – повторил индеец.
– Почему же мой брат так запоздал? – продолжал охотник.
– Серый медведь силен, а двуутробка хитра и пронырлива; да дело не в том. Курумилла остался последить…
– За кем последить?
– За бледнолицыми. Мы заметили их лагерь.
– Как! Вы рискнули проникнуть туда?
– Янки – собаки, над которыми дети индейцев смеются. Курумилла обошел их лагерь, заметил их тропинки, слышал их голоса.
– Какая неосторожность! Вождь, уверены ли вы, по крайней мере, что вас там не узнали?
– Один кроу почувствовал врага и начал было следить за ним, но он ничего не расскажет, – добавил индеец с иронической улыбкой, – пусть мой брат поразузнает там еще кое-что. – Проговорив эти слова, он распахнул надетое на нем платье из шкуры бизона и показал висевшие у его пояса окровавленные волосы от человеческой головы. – Он охотится теперь в благодатных странах своих предков, – продолжал индеец.
– Отлично отделался, – заметил беспечно охотник, – одним негодяем стало меньше, а их еще довольно в пустыне.
Вождь кивнул утвердительно головой. Несколько минут продолжалось молчание. Но охотник прервал его первый.
– Но почему же Добрый Дух не вместе с моим братом? – спросил он.
– Охотник в лагере, – ответил начальник.
– Как! – воскликнул с удивлением незнакомец, – вы покинули нашего друга среди этих негодяев?
Индеец улыбнулся.
– Мой брат не понимает, – сказал он, – Добрый Дух готовит вечерний ужин.
Охотник сделал недовольный жест.
– Зачем дожидаться здесь, – начал опять индеец, – дорога очень не хороша; бледнолицые не придут, это ведь знает мой брат.
– Однако для того, чтобы вернуться в свой лагерь, они ведь должны проходить здесь?
Индеец покачал отрицательно головой.
– Они нашли другую тропинку, хотя гораздо длиннее этой, но зато безопасней.
– Вы уверены в этом, вождь?
– Курумилла видел; нам некуда теперь спешить. Пусть великий бледнолицый охотник следует за своим другом – вскоре он увидит.
– Хорошо, я согласен, вождь, но поторопимся же. Нам нельзя терять ни одной минуты.
– Голова моего брата покрыта сединой, а его жесты все еще молоды; вождь знает, что он говорит. Двуутробка имеет глаза, чтобы видеть.
Охотник взглянул еще раз на овраг, махнул рукой и вскинул свое ружье на плечо.
– Пойдем же, если вы этого хотите, – сказал он и пошел вслед за индейцем, который уже направился по дороге.
Когда путешествуют
И действительно, по мере того как вы поднимаетесь все выше и выше, разжиженный воздух придает окружающей вас атмосфере такую прозрачность и ясность, что вам кажется, что горизонт подвигается к вам.
Ваше зрение беспрепятственно проникает вдаль по всем направлениям, не различая темных мест, которые представляются вам как бы мелкими пятнами, и при этом-то полном освещении вы не имеете точки опоры, чтобы определить известное расстояние между двумя предметами, находящимися на одной линии и которые кажутся вам точно рядом, между тем как в действительности их разделяет большое пространство.
К тому же на известной высоте пары сгущаются около высоких горных отрогов и образуют почти непроницаемые облака, в которых, если смотреть сверху, отсвечиваются все тени, придавая великолепным горным видам какой-то фантастический оттенок, который окончательно сбивает все ваши вычисления.
Итак, нет ничего легче, как сбиться с пути в Кордильерах и других горах Старого и Нового света.
Много лет пройдет, прежде чем вы ценою усталости и многочисленными опасностями приобретете немыслимую опытность управлять собой в этих прелестных горах, – но и тогда еще сколько опытнейших проводников сделаются жертвой своей самоуверенности в знании тех местностей, которые они проходят. Уже больше двадцати лет охотник белой расы Валентин Гиллуа и индейский вождь Курумилла, о которых мы только что говорили, бродили вместе в громадных американских пустынях.
Начиная от мыса Горна и до Гудзонова залива запечатлели они свои следы в песках всех пустынь, в траве всех саванн, в глубине девственных лесов и на снеговых верхушках всех сиерр величественных Кордильер, которые оба американца прошли во всех направлениях.
Если невозможно, то по крайней мере очень трудно найти двух лесных охотников более опытных и более решительных и смелых, чем они. Валентин Гиллуа ошибся, когда он следил за переходом четырех путешественников, о которых мы только что говорили, и ошибка не только в расстоянии, отделявшем их от него, но даже и в направлении, которого они держались, т. е. он сделал двойную ошибку, которую и поспешил исправить, внутренне покраснев за себя.
Оба охотника шли не рядом, но один за другим по узенькой извилистой тропинке, делавшей множество оборотов и постепенно спускавшейся вниз и оканчивавшейся у густого дубового, перемешанного с громадными кедрами леса.
Солнце было уже так низко, что до вечера оставалось не более часа. Оба охотника не колеблясь вошли в этот лес и через несколько шагов уже находились в глубоком мраке.
Но этот мрак, как казалось, нисколько не обеспокоил их – они даже не уменьшили своего шага, так что можно было подумать, что взамен зрения, которое не служило уже им здесь, они руководились другими чувствами.