Сожженные мосты
Шрифт:
По ноге стукнул Соболь, сотник наклонился вниз.
— Что?!
— Там Чебак! Он с сербами! Сербы преследование ведут! Просит не стрелять!
— Сукин сын! Пусть к дороге выходит! Пусть к дороге выходит, сукин кот! Певец, давай по дороге!
И снова — тряская гонка-ралли, словно дикая скачка на необъезженном жеребце, только вместо запаленного храпа коня — утробный рев непрогретого толком дизеля…
— Стой!
Певец тормознул так, что всех бросило вперед, а сотник еще раз приложился рукой о пулеметную установку, правда, не сильно.
— Перепорю!!! — обрушился он на лезущего через люк в кузов Чебака. — В самоволку пошел, сукин кот! Устанавливай пулемет!
— Добра ночь, рус… — молодой звонкий девичий голос был совершенно неуместен в этом безумии.
— Спрячься и не высовывайся! Спрячься под броню, не суйся наверх!!! Чебак, докладывай!
— Мы обстрел услышали! Радован чету повел, перехватить пытаются! Они бой не приняли, отходят!
— Куда отходят?!
— К границе!
— Пан казак, их перехватить можно! Я знаю где!
— Сиди уж! — сотник ляпнул и сразу понял, что зря. — Добре, показывай! Садись впереди! Соболь, давай за пулемет!
Бронеавтомобиль снова прыгнул вперед, потом соскочил с шоссе, перевалился через канаву и рванул, натужно рыча мотором, по целине. Не видно было ни хрена — только проклятый лес, какие-то холмы…
— Белград, я Дрина! Мы на правом фланге, отсекаем отход! Не стреляйте!
И подумать только — такая пигалица, а на армейской рации работать умеет.
Снова долбанул ДШК — и по его трассам открыли огонь еще два пулемета. Целей по-прежнему не было видно.
И тут, совершенно неожиданно, словно кувалдой, ударили по броне, мотор на мгновение взвыл на немыслимо высокой ноте — и заглох, машина тормознулась почти сразу.
— Из «пэтээра» бьют!!!
— Покинуть машину! Залечь!
Ощутимо запахло дымом, но Соболь продолжал вести огонь, теперь уже длинными очередями, насилуя ствол пулемета.
— Соболь! Отходим, твою мать!
Оторвавшись от своего пулемета, Велехов, не церемонясь, схватил Соболя за шиворот, рванул на себя, потащил вниз — и вовремя. Очередная прилетевшая из темноты пуля со всей силы ударила в пулеметную установку, едва не вырвав ее из креплений…
— Отходим!
Из полумрака бронекузова — в исполненную опасности польскую ночь, ночь, рассвеченную пожарами и трассерами. Выпрыгнул — и сразу падаешь в землю. Не заметят — броневик шел по полю, пшеница уже подросла, стебли под полметра. Прицельно стрелять по ним не получится, а от ПТР прикроет корпус бронеавтомобиля. Если же…
— Все целы?
— Да все, атаман, — сдавленно прошипел Чебак.
— Поговори! Если миномет — лезть под кузов! Не высовываться!
— Ночник есть у кого?
— Нету…
Сходили на охоту…
ПТР по ним больше не стреляла, миномет тоже не работал. Звуки боя в холмах уже почти не были слышны.
Минут через двадцать, когда от земли ощутимо стало пробирать сыростью, слева
— Стреляю на поражение!
— Не стреляй! Не стреляй, пан коммандер, свои!
Сотник голос узнал.
— Сколько вас там?
— Трое! Трое, Божедар со мной!
— Не стреляй, рус!
Велехов узнал и голос Божедара.
— Подходите! Отбой…
Из темноты вышли сербы, все с оружием. Трое, как и обещали.
— Драганка? Ты где?
— Я здесь, ойце… [158] Хорошо все…
Да куда уж лучше…
158
Отец (сербск.).
— Они к границе ушли, — раздосадованно произнес серб. — Мы за ними пошли. У них там лошади были спрятаны, в лощине.
— Правильно, что не пошли дальше, — сказал сотник, — в лесу нахватались бы. Потери есть?
Не может быть, чтобы не было…
Не дожидаясь ответа, сотник нырнул в чрево обездвиженного броневика, ползя на четвереньках, добрался до рации. Слава богу, тут у рации два источника питания — от автомобильной сети и независимый. Дымом тоже не пахло — покидая машину, Певец врубил-таки систему пожаротушения. Молодец…
— Дон-четыре, я пятый! Дон-четыре, я пятый, выйдите на связь! Выйдите на связь все, кто меня слышит!
— Пятый, я Дон-два, принимаю плохо, обозначь себя!
Значит, связь в их базовом лагере разгромлена.
— Дон-два, я пятый, подвергся нападению и минометному обстрелу в пункте временной дислокации Дон-четыре. Нахожусь в поле, нуждаюсь в помощи, есть раненые. Ставлю рацию на пеленг.
— Добре, пятый. Поможем…
Поставив рацию на передачу пеленгующего сигнала, сотник вылез из обездвиженного бронетранспортера.
— Времени сколько? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь…
На часах было четыре часа. Через час начнет заниматься рассвет…
Вертолетов было столько, что воздух буквально гудел. Семь или восемь, для их посадки спешно, как смогли, расчистили запретную зону между внешним и внутренним периметром обороны. Прилетел представитель атамана Донского казачьего войска, прикомандированный к свите генерал-губернатора, прилетел представитель Царя Польского Константина, прилетел лично граф Тадеуш Комаровский, командующий Висленским военным округом. Все это началось с самого утра — едва успели раненых и убитых отправить. У казаков погибли четверо, еще семеро получили ранения разной степени тяжести. У сербов один погибший и пятеро раненых — несмотря на то что они ввязались в ближний ночной бой. Отправили вертолетами в госпиталь — всех разом, и сербов, и казаков, потому как на одной стороне воевали…