Созидая Бога
Шрифт:
Эта любовь,
Такая верная,
Радостная и прекрасная….
Эта любовь
Такая несчастная,
Словно ребёнок, заблудившийся в глуши…
Я читал долго с выражением, конечно же наизусть и на родном языке Жака Превера. Не сбился ни разу.
Стихи произвели впечатление, мне показалось, что не только
Неповторимость.
Войти бы в ту реку дважды
В ту, из которой вышли мы все
И ранним утром, ступая отважно,
Пройти босиком по холодной росе.
Пройти ещё раз, ещё раз насладиться
Пением птиц и журчаньем ручья
И встретить её и безумно влюбиться
И уста целовать, что шептали: «Твоя».
Ну и пусть не вернуть…. будет новое чудо
Будет новое счастье бродить в лебеде
И другое лицо, подмигнув нам оттуда,
Отразится в другой, быстротечной воде.
Выпили ещё вина, я допил своё безалкогольное шампанское, и тут кто-то предложил искупаться. Голышом. Все поддержали эту идею и наиболее рьяно – Элен. Я догадывался почему. Откладывать задуманное не стали, сбросили с себя одежду и побежали к океану. Прыгнули в воду почти все одновременно, я, в отличие от других, головой вниз. На глубине я задержался дольше всех. Когда вынырнул, рядом со мной плавала Надин. Она смеялась, дурачилась и брызгала в меня водой. Где была Элен, я не видел. Сергей, как всегда, красивыми саженками поплыл к краю приливных волн. Надин остановилась возле меня, уцепившись за мою руку. Я помогал ей держаться на воде, и это было мне приятно. Она улыбалась и что-то быстро говорила по-французски. Я в ответ кивал головой, и она думала, что я её понимаю.
Но я понимал только отдельные слова.
«Любовь», «счастье», «сожаление», она о чём-то сожалела, и ещё несколько раз прозвучало имя Элен. Я по-прежнему кивал головой, но, наверное, кивнул невпопад, потому что Надин, вдруг резко оборвала свою речь и замолчала. Она виновато улыбнулась, сжала мою руку, и мы вышли на берег. Там уже нас ожидала Элен, через некоторое время из воды вышел Сергей.
«Какие все красавцы и красавицы, - подумал я, глядя на них, - а я», - я посмотрел на себя.
Мне вдруг показалось, что из всех четверых голый только я и только я от этого чувствовал себя неловко. Все пошли к затухающему костру, но я не двинулся с места. Давний детский комплекс, давно преодолённый, как мне казалось, меня притормозил. Постояв
«Пусть понервничает, - думал я, - ей это полезно».
Неожиданно сверху что-то бултыхнулось. Я знал, что это она, поэтому стал подниматься наверх, не раздумывая. Я всё ещё её очень любил.
Элен радостно улыбалась. Она подплыла ко мне и обхватила меня ногами. Глаза её блестели, мокрые волосы прилипли к плечам.
«Ты научил меня плавать и нырять, - сказала она, смеясь, - я научу тебя другому. Мне не удалось это сделать на лесной поляне, но я это сделаю сейчас. Прямо отсюда ты улетишь на небо….».
Наверное, так и случилось.
Я давно уже живу на свете, и мне казалось, что и в этих вопросах я давно всё знаю. Чего-то нового ожидать не приходится, тем более обольщаться… Но где-то по свету бродит мой человек, разделённый со мной когда-то. И вот, наконец, мы встретились с ним. Это моя судьба. Каждая чёрточка и морщинка на его лице, каждый волосок и родинка на его теле дороже теперь для меня всех сокровищ мира.
Я не думал ни о чём, инициатива была в руках Элен. Иногда это чертовски приятно, когда женщина берёт на себя ведущую роль.
Мы подплыли к берегу, но выходить не стали. Всё случилось прямо в воде. Я был лицом к океану, а Элен смотрела поверх меня на обрывистый берег. В её глазах было что-то победное. Я оглянулся, у края обрыва стояла Надин и смотрела на нас….
Потом наверху у костра я доедал свой шашлык, а Элен, украдкой, лукаво на меня поглядывала. До конца вечера я больше не думал о несправедливостях мира.
Прошла ещё неделя, и, как-то однажды мы сидели с ней в ресторане «У Мишеля и Элиан» и слушали музыку. Звучала песня «L’ete indien, летэ эндьян, индейское лето, или по нашему - бабье» в исполнении Джо Дассена.
Он умер здесь, сидя за одним из этих столов в августе восьмидесятого года. Он, как и я теперь, пытался убежать тогда от мирской суеты. Но не спасся, роковая женщина доконала его. Его друг, Клод Лемель не сумел ничего сделать, а станция «скорой помощи» оказалась на другом конце острова. Приехавшие врачи только констатировали смерть.
«Смерть от любви», - подумал я, и теперь, может быть, сам находился за тем же столом. Напротив меня тоже роковая женщина, она что-то говорит, растягивая губы в улыбке, и я невнимательно слушаю.
«Знаешь, - говорит она, - я всё время представляю, как мы будем заниматься с тобой любовью там, на песчаной поляне, где мы жгли костёр и ели шашлыки. Мы это будем делать прямо на тропинке, ведущей к океану. Кто-нибудь будет идти по ней и на нас наткнётся. Класс. Меня это так заводит».
«Меня нет», - хотел сказать я, но промолчал. Я вспомнил наши последние встречи, Элен всегда заводилась в постели с пол оборота, не нужно было никакого дополнительного завода.