Созидая ненависть
Шрифт:
* * *
Звуки доносились, словно через призму океанской глади. Кто-то кричал, но понять, женщина это или мужчина, было невозможно. Темные пятна танцевали перед глазами Эдварда, похожие на светлячков, напрочь лишенных намека на свет. Шум в голове напоминал потоки горной реки, скользящей вниз с небывалым натиском и стиравшей все на своем пути.
Мейсен пошевелил кончиками пальцев, пытаясь ухватиться за реальность и вновь не впасть в забытье, которое манило его спокойствием. Обрывки воспоминаний мелькали перед взором с бешеной скоростью, не давая сфокусироваться и вспомнить,
Что-то обожгло его, заставляя тело вздрогнуть, а глаза резко распахнуться, помещая весь окружающий мир в его огромных зрачках. Ледяная вода каплями скользила по телу, размывая кровь на голове и окрашивая лужицу в неприятный ржавый цвет.
Первое, что увидел Эдвард, - перекошенное от гнева лицо отца, нависающего прямо над ним.
– Какого черта ты вытворяешь?! – взревел он, едва заметил, как осознание происходящего промелькнуло в глазах сына. – Ты совершенно не понял, что я говорил тебе днем? Я же просто уничтожу тебя...
– Она не в чем не виновата… - прошептал парень, пытаясь справиться с ознобом, который сжимал свои тиски вокруг его горла, не давая говорить.
– В ее доме нашли оккультные книги, идиот! Она ведьма! – зарычал охотник, стоящий за спиной мэра.
– Нет…
– Да!
– Нет, – улыбнувшись нелепой улыбкой, повторил Эдвард. Все вокруг крутилось, приобретая блеклые цвета. – Нет, нет…
– Я никогда не говорил тебе, как умерла мать, – смакуя каждое слово, Карлайл внимательно следил за реакцией Эдварда, все еще лежащего в окровавленной воде. – Это был поздний вечер, когда Эсме, схватив в охапку твою старшую сестру, бежала к окрестностям Берморда. Она была гонима паникой потухших во всем доме канделябров и внезапно сгустившихся туч. Она бежала от той, кто собиралась забрать Элис из ее теплых объятий. Она спасала твою сестру от ведьмы! – он зарычал, словно раненый зверь, попавший в капкан и метавшийся от собственной беспомощности. – Я отвез тебя в это время в местную лечебницу. Я не мог им помочь.
Эдвард был словно в бреду. Он никогда не знал, что у него была старшая сестра и, тем более, не слышал, как погибла его мать. Он сжался в комок, пытаясь приготовиться к финальной части истории, которую с таким удовольствием выплескивал на него собственный отец.
– Она стучалась в каждый дом этих ничтожеств! Каждый чертов дом, - он ткнул в сторону горящих после обыска домов, - но никто не открыл. Она сделала столько добра, но все испугались ведьмы и не пустили ее с девочкой на порог! – он сделал паузу, пытаясь обуздать эмоции и взять себя в руки. – А сейчас ты отпустил ведьму на волю. Ты дал ей уйти, потому что твои мальчишеские гормоны взяли верх! Ты отпустил одну из тех, кто убил твою семью!
Сын мэра чувствовал себя так, словно на него вылили ушат воды во второй раз, только температура жидкости понизилась до абсолютного нуля. Весь мир вмиг сузился до этой шикарной гостиной, заполненной охотниками и гневом Каралйла, и он почувствовал, словно все его кости растворились в охватывающем чувстве вины, заставляя его потерять первозданную форму.
Он совершил ошибку.
– Ты знаешь, где искать ее, Эдвард?
– прозвучало
– Она могла… - он втянул в себя воздух, пытаясь собрать разбегающиеся в разные стороны мысли. – Могла уйти в лес. Там есть тропа, ведущая к Ротфорду, вы там уже побывали и не станете искать второй раз.
– Я надеюсь, что она там, – усмехнулся охотник, здорово приложивший его по голове чем-то тяжелым в хижине. – Тебе крупно повезет, малец.
И все исчезли. Комната опустела с такой скоростью, что сбитый с толку Мейсен не успел заметить. В его душе трепыхались чувства, но понять, что они означают, не мог. Он лишь безучастно лежал, в луже из холодной воды и собственной крови, пока в комнату ни зашла и ни ахнула служанка, привлекая к себе внимание.
– О… tesoro! – воскликнула она, прижимая руки к груди и кидаясь к дезориентированному хозяину дома. Эта женщина всегда была добра к Эдварду, иногда давая ему то тепло, которого так не хватало мальчику из-за озлобленности его отца.
Она аккуратно подняла его с пола, усаживая на диван и вытирая передником лицо, пытаясь не задеть рану, зияющую красным пятном на бронзовых волосах.
– Я предал собственную семью… - прошептал он, глядя вперед себя невидящим взглядом.
– Нет, Эдвард, нет, – ласково отозвалась служанка, сжимая его плечи. – Твой отец зол на весь мир за участь, которая настигла твою мать с сестрой, но Белла не виновата в этих грехах. Белла никогда бы не причинила никому боли, она la maga, волшебница.
– Кто? – встрепенулся он.
– Волшебница. Белая ведьма, которая никогда не причиняла человеку вред. Ведь все, кто хоть раз притронулся к черной магии, получали отметины. Они сгнивали изнутри, и эта темнота, эта гниль проявлялась внешне. Белла не имеет отношения к исчезновению твоих родных, Эдвард.
Медленное осознание того, что он только что выдал ее место положение охотникам, приходило к нему. Оно поглотило его всего, заставляя глаза в ужасе распахнуться. Адреналин закипел в венах, и Эдвард кинулся к выходу, переворачивая на ходу дорогое обитое бархатом кресло.
* * *
Руки Беллы были изодраны колючим терновником, через который она бежала добрых пятнадцать минут. Ее не должны были найти, ведь эти леса были последним местом, куда ходила городская стража. Эти места не знали охотники, и уж тем более мэр не мог знать о тропе, по которой передавались посылки от Лорен.
Но тогда почему сейчас она жалась к холодной каменной стене хорошо обустроенного погреба, отдаленно напоминавшего тюрьму? Почему она пыталась остановить кровь с рассеченной губы и убаюкивала посиневшее от ударов плечо, колыхаясь взад-вперед?
В ее буйной голове не могли уместиться мысли о том, что виновником ее заточения в этом жутком месте был Эдвард.
Взгляд ее глубоких шоколадных глаз скользнул по решетке. Справа и слева виднелись такие же камеры, как ее, но некоторые заключенные болтались в подобии огромных птичьих клеток, едва ли соответствующих их размеру. Скрючившись в неестественных позах, они просовывали покалеченные руки сквозь прутья, а глаза, сверкающие гневом даже в плохо освещаемых камерах, наводили ужас.