Созидая ненависть
Шрифт:
– Девочка, подойди ближе… - прошипело слева от Беллы, и она сильнее вжалась в угол, увидев как к прутьям прильнула ведьма. Ее лицо было обезображено гнилью, синие разводы причудливым рисунком уходили вниз по шее. Впавшие черные глаза тонули в белых морщинах, а мелькающий между зубов, словно у змеи, язык, вызывал у девушки рвотные позывы.
– Подойди ближе, дитя…
– Пошла к черту! – вздернув подбородок, Изабелла с ненавистью выплюнула эту фразу, вложи в нее все те эмоции, которые кипели в ее чистой душе.
–
– Придвинься ближе, ведьма, я расскажу тебе одну вещь, – все же звала ее обезображенная старуха, маня пальцем.
Белла застыла в нерешительности, пытаясь понять, что может быть хуже того, что ей уготовили охотники? Что может быть страшнее огня, пожирающего живьем?
Ничего.
И она двинулась вперед, стараясь не шуметь и не привлекать внимание стражи, стоящей на лестнице.
– Надеюсь, твои слова стоят моего внимания, – до боли сжав челюсть, Изабелла, превозмогая отвращение, подползла ближе к соседке по камере, источающей зловонный запах.
– Тебя не заковали в цепи, – проскрипела она, кивая на ее руки. – А знаешь ли ты, из чего сделаны наши цепи?
– Понятия не имею.
– Из чистого железа, - она подергала руками, закованными в огромные крепкие кандалы, и ее кожа задымилась. – Они не дают нам колдовать.
– И что с этого? – усмехнулась Белла, пытаясь понять, что заставляет ее радоваться больше: невозможность ведьм колдовать или радость от отсутствия таких же кандалов на ней.
– Но ты можешь, – сверкая своим жутким языком, хищно отозвалась собеседница.
– Я не имею активных сил, вы прекрасно это знаете.
– Но ты ведь хочешь отсюда выбраться? – свет от канделябров освещал лишь половину лица черной ведьмы, но даже так девушка видела, насколько она ужасна. – Я слышу злость, закравшуюся в твой разум. Я чувствую, как в твоей душе черной лавой клокочет ненависть. Я знаю, как саднит твоя спина от воткнутого предательского ножа.
– Меня никто не предавал! – рыкнула она, подлетая к прутьям и забывая об опасности, которую несла в себе ведьма.
– Почему же тогда ты здесь? – притворно удивилась Мюриель. – Белых ведьм оберегают и хранят, но ты сейчас здесь – избитая и приговоренная к смерти, как и мы.
– Это ошибка, – опустив голову и едва сдерживая слезы, Белла вспомнила зеленые глаза Эдварда, умоляющие ее бежать. Он не мог раскрыть ее, он не мог ее предать.
– Тогда я оставлю тебя, пусть люди исправят свою ошибку, – покорно прошептала собеседница,
– Постой, – выдержав несколько секунд, позвала Белла. – Что ты хотела мне сказать?
– Людям не свойственно спасенье других, – философски начала она. – Они бросят тебя здесь, только чтобы сберечь себя. Так было всегда.
– Не могла бы ты перейти к главному, – скрипя зубами, прошептала Белла. Она чувствовала в себе те эмоции, которые никогда раньше не тревожили ее. Она чувствовала боль и желание отомстить: за мать, за разрушенный дом, за Лорен, горящую на костре, словно кукла, за искалеченную жизнь.
– Сегодня должна взойти кровавая луна. Такая луна появляется раз в сто лет, и только в это полнолуние ведьмы могут сделать себя неуязвимыми к огню.
– И что для этого нужно? – возбужденно облизнув губы, Белла развернула ухо к прутьям, чтоб лучше слышать голос ведьмы.
– Все, что нужно, мы уже сделали, маленькая волшебница. Все эти украденные дети, скот и наши шабаши были ради одной цели – кровавой луны. Единственная оставшаяся деталь – это чистое сердце.
– Ты хочешь забрать мое сердце?! – ахнула она, забившись в дальний угол камеры, и руками обхватила себя, закрывая от колдуньи свою грудную клетку.
– Это твой выбор, деточка… - прошептала Мюриель. – Я не буду забирать у тебя ничего, я в оковах. Ты сама можешь дать нам всем шанс перестать жить в страхе перед охотниками. Сравнять наши шансы, и, я уверенна, что в этой схватке мы возьмем верх.
Отчаянье затопило Беллу, и слезы зажгли глаза, покрывая их мутной пеленой. Ей не выжить. Или она сгорит на костре, или пожертвует свое сердце, чтобы спасти этих жутких созданий и всех остальных белых ведьм, которых по ошибке обвинили в использовании черной магии.
Все ее попытки сделать добро, все буханки хлеба для бедняков, все попытки спасти мать – все это уже не имело никакого значения, потому что все, ради кого она была Изабеллой Свон – мертвы.
Кроме, конечно же, Эдварда… Но был ли он таким, каким казался все это время?
Страх покрывал ее тело липкими отпечатками пота, закрадываясь в самую душу. Коверкая каждое воспоминание о сыне мэра, изощряясь над ее памятью и уничтожая все светлые моменты, напоминающие ей о букетах на ее подоконнике каждое утро.
– Четко скажи, что я должна сделать? – совершенно отстраненным голосом спросила девушка. Ее голос ударился о темные, грязные стены, разбиваясь на осколки.
– Останови свое сердце ровно в полночь. Остальное мы сделаем сами, – довольно улыбаясь, Мюриель подергала кандалы. – Активных сил у нас нет, но они и не нужны…Когда взойдет Кровавая луна, наши молитвы будут обращены к Великому Ковену и он услышит, как остановится чистое сердце.