Созвездие Девы
Шрифт:
Встречались и подвыпившие компании, нарочито-развязные и гогочущие, как молодые гуси или как Толя Малышев в первую нашу с ним встречу. Они вскидывали на плечо винтовки в тире, промахивались, ругались и двигались дальше, «забывая» по пути пустые банки из-под пива. Одна банка, не вытерпев такой несправедливости, долго летела за своим обладателем, невидимая для непосвященных, и огревала того по затылку под дружный хохот приятелей. Хохотали они недолго: жестяная «пташка» приласкала всех по очереди. Парни постепенно трезвели. Поймав мой взгляд, Артемий развел руками и отправил банку в урну.
Вместе
– Ты голодная?
Пришлось сознаться, что скорее да, чем нет. Арчи заинтересованно ворчал в корзинке: съеденную на пляже курицу и кружок вареной колбасы он за еду не считал. Так, разминка, а здесь еще много чего вкусного…
В извечном диалоге мозга и желудка последнее слово осталось за ненасытной трехлитровой емкостью. Мы плотно поужинали, накормили собаку и присели на лавочку напротив кафе. В двух метрах к югу располагался Центральный пляж, шумело вечернее море. Мигали неоновым светом вывески, перекрикивали друг друга забегаловки. Каждый включал свою музыку, намереваясь переорать соседа. Вокруг начали собираться люди, все они чего-то упорно ждали.
– Петь будут, – указал Артемий на двух парней и двух девушек-сотрудниц, снимающих тент с громоздкой установки.
Мне запомнились даже не песни, хотя ребята старались и пели очень душевно. Едва лишь заиграла музыка, и похожий на цыгана жгучий брюнет запел о любви, как на площадку перед установкой выбежали дети. Они прыгали, держались за руки, кружились, танцуя каждый в своем ритме, нисколько не стесняясь взрослых. Малыши прибегали и убегали, хватали за руки родителей, тянули на «танцпол» и обижались, когда явно смущенная мама или массивный папа, потоптавшись для виду, возвращались на место зрителя. Кто-то хлопал, кто-то снимал на видео, а ребятня веселилась.
«Всё еще жалеешь, что не увидела леса?»
Я только счастливо вздохнула и опустила голову ему на плечо. Не хотелось ни отвечать, ни доказывать – слишком хорошо было. Давненько я так не отдыхала. Наверное, с детства.
Выпущенный на волю щенок вместе с рыжим шпицем гонял по набережной жужжащую радиоуправляемую машинку. Он тоже получал удовольствие от жизни и отдыха…
После обратной телепортации слегка мутило. Арчибальд сопел в своей корзинке и на переселение в коробку не отреагировал. Время детское – полдевятого (ничего себе «немного побродили»), успею обмыться. И спать-спать-спать-спать…
– Я в душ!
– Угу.
Я только успела сходить в гостевую и вернуться за шлепанцами, а Воропаев уже преспокойно спал поперек кровати, как был в одежде. Счастливый, выключается где угодно и когда угодно. Осторожно, чтобы не разбудить, стянула с него майку и летние шорты. Подумав, погасила свет и легла рядом. Да ну его, душ этот! Завтра схожу.
Мелководье мы посетили и провели там полдня. Плавали, загорали, купали упрямого Арчи, любовались видом на гору имени Гайдарева и отыскали две совершенно целые ракушки крупных размеров. Удачно! Сумеешь с толком зачаровать морскую раковину – получишь прекрасный
В магазин трав я буквально влюбилась. Чего здесь только не было! Помимо сборов в пакетиках и мешочках в ассортимент входили различные полезные ягоды, свежие и сушеные, со всех концов страны, кора деревьев, орехи всевозможных сортов, экстракты и спиртовые настойки. Пока Артемий беседовал с сухонькой продавщицей, я бродила по немаленькому магазину и приценивалась. Витавшие в воздухе запахи напомнили о тете Вале и ее повальном (какой каламбур) увлечении фитотерапией. Она вечно что-то сушила, вымачивала, измельчала, настаивала и лечила этим любые хвори. Цветы и плоды боярышника, валериана, мята, девясил, зверобой, календула, калина, липа, малина, мать-и-мачеха, череда, чабрец, чистотел… К наименованиям прилагалось краткое описание целебных свойств и возможного применения.
Ого, тут еще один отдел есть! Повернув ручку в форме медвежьей головы, я вошла в полутемное помещение, освещаемое керосиновыми лампами. Шторы на окнах были плотно задернуты, не пропуская ни единого луча. Машинально попятилась и налетела на что-то спиной. Это «что-то» оказалось чучелом гризли, здоровенным и до жути живым. Даже пластмассовые глазищи от испуга сошли за настоящие. Ма-ма! Подавив крик, я отшатнулась, чтобы сбить с ног подкравшуюся ведьму.
– Ах ты, килька пучеглазая! Змея подколодная! Собака приблудная! Ты какого лешего здесь забыла?! – верещала та, потрясая тыквообразными кулаками на непропорционально тонких руках.
В ответ на извинения и предложенную помощь меня нарекли «куцехвостой пираньей» и «глупой гусыней» и взашей вытолкали из каморки. Чудесный сервис! Что такого я ей сделала? Повесили бы табличку: «Не влезай – убьет!»…
– Брунгильда, мать-перемать! Ты, кажись, совсем белены объелась! – подоспела сухонькая из человеческого отдела. – Открывай, шельма! Ща я тебе уши пооткручиваю! От-кры-вай! – каждый слог сопровождался ударом ноги в дверь.
Воропаев стоял рядом и терпеливо ждал, чем дело кончится.
– Тём, пойдем-ка отсюда, – потянула его за рукав. – Ненормальные какие-то! Медведя зачем-то убили…
– Ты что, там как раз самое интересное, – подмигнул Артемий. – Не хочешь взглянуть на цветок папоротника и Малахитовую шкатулку?
Нет, не хочу, потому что папоротник не цветет… Ага, и коты не говорят, и ведьмы не колдуют! Но эту Брунгильду с ее гризли я всё равно боюсь!
– Чего надо, Варвара Ромуальдовна? – прокартавила склочная продавщица. – Занята я!
– Открывай, крокодилье отродье! Покупателей тебе, дуре старой, привела!
Дверь с резким хлопком ударилась о стену, чуть не отбив Варваре ногу. С рябоватой физиономии Брунгильды не сходило скептическое выражение.
– Ну и де они?
– В Караганде! Тьфу ты.
– Эти, что ль?! – продавщица крякнула, принюхалась и сложилась в три погибели. – Ой, и вправду! Бат-тюшки! Проходите, проходите, не стойте в дверях-с! Я вас чаем напою-с…
– Не стоит утруждаться, – Воропаев вошел вслед за ней и поманил меня, – мы только посмотрим.
Керосиновые лампы зажглись ярче, мохнатый черный гризли молодцевато отдал честь.