Созвездие FuckUpов
Шрифт:
Моя страсть к тому времени подугасла, переключившись на цыганского мальчика из детсада «Ветерок». И я уже без особого восторга играла с Данилой посередине гостиной.
Мы сооружали шалаш. Он заметил в коридоре зонтик со снеговиками и предложил использовать его в качестве крыши шалаша. Я была категорически против. Но он не послушал и начал бегать от меня по квартире, раскрыв зонт. В итоге споткнулся о табуретку, упал на него и сломал к чертям.
Я не придумала ничего лучше, чем отмудохать его остатками
Закончилась мелодрама тем, что на следующее утро его забрали домой.
А я осталась с высокой температурой и подхваченной от него ветрянкой (о наличии которой нас, естественно, никто не предупредил). Сейчас напоминанием о той истории служит большая сексуальная родинка внизу живота, бывшая некогда «ветрянковым» шрамом.
Потом они переехали в другой район.
Я же сделала для себя выводы, что любовь приносит одни разочарования, сломанные вещи и высокую температуру с нарывающими фурункулами.
Напомню, что росла я в суровые 90-е.
Папа, едва почуяв запах перестройки, подался в предприниматели. Сначала возил обувь с фабрики под Пензой (мы уже жили тогда в другом регионе) и ходил со спортивной сумкой по офисам, где врождённым обаянием обувал (в прямом смысле этого слова) местных дам, а затем и их семьи.
Обувь была качественной. Отцовское обаяние безгранично.
И всё это в совокупности быстро подняло семейный бизнес вплоть до открытия мелкого магазинчика. Спустя два года появилась ещё точка с канцтоварами той самой пензенской фабрики, в районе которой когда-то жила моя мать.
Жили мы более чем неплохо, голод и разруху я видела лишь со стороны.
И естественно, учитывая время, нашлись желающие нас этого лишить.
Знакомая семьи натравила бритоголовых ребят в кожанках.
Одним солнечным субботним утром в квартире просто вышибли ногами дверь.
Мама жарила блинчики.
Она вышла в коридор, вытирая руки о фартук:
– А что так не вежливо, мои дорогие? Вы бы позвонили, я б открыла.
Они опешили. Она продолжила:
– Сначала поставьте дверь на место, потом поговорим.
У неё была редкая способность влиять на людей.
Бандиты ушли и вернулись с инструментом. Дверь починили.
Потом они долго сидели на кухне, что-то обсуждали и ели блины.
Вернулись ребята на следующий день с целью забрать два дубовых шкафа из гостиной вместе с китайским фарфором.
Я не смогла совладать с чувством несправедливости и кинулась с кулачками на одного из них, невысокого, но коренастого мужчину лет 35. Колотила его в кожанку и вопила:
– Это наши шкафы! Не отдам! Уходите!
Мама дёрнулась меня оттащить, но этот мужчина вдруг крикнул двум другим, которые уже вытаскивали второй шкаф:
– Андрюх, верни их на
– Серёг, ты чего? С дуба рухнул?
– Поставь, где стояли, я сказал! – рявкнул Серёга.
Он вывел парней на улицу, потом вернулся один.
– Смелая у тебя девка растёт, справедливая! – обратился он к матери. – Уважаю таких!
– Ну да, за словом в карман не лезет, – ответила она, прижимая меня к бедру. – Чаю будешь?
Двух других бритых ребят я больше не видела.
А Серёга зачастил к нам в гости.
Он рассказал, что прижал ту даму, которая натравила их на нас, что магазины и наше имущество теперь никто не тронет. Рассказал и свою тяжёлую судьбу, про мать и бросившего их рано отца, про детство на улице со шпаной, про первые приводы в милицию. Где и сколько сидел.
Я видела, что ему нравится моя мать. Но вёл он себя как истинный джентльмен.
Она отказывалась принимать его подарки и ухаживания.
Он продолжал захаживать и учил меня полезным жизненным навыкам: как есть и не чавкать, как пользоваться приборами, как проверить человека на ложь, как драться и отражать нападение преступника, как правильно вести себя на допросе и зоне …
Через год помог нам уехать ночью в Пензу, когда на семейный бизнес позарились более серьёзные ребята из другой группировки.
Не знаю, жив ли сейчас Серёга, но я до сих пор благодарна ему за уроки, которые не получишь ни в одном образовательном учреждении.
С детскими садами не сложилось.
Первой жертвой пал «Ветерок» после пары месяцев моего хождения туда через истерики, нежелание есть отвратительную еду, спать в обед и играть с глупыми детьми, которым лишь бы побегать, сшибая всё на своём пути, в том числе и меня.
Потом мать договорилась со своей знакомой и определила меня в блатную «Пчёлку», куда привозили мою любимую еду, разрешали не спать в обед, а ещё там были классные кабинки для игр а-ля «Парикмахерская», «Магазин», «Больница». Вроде бы кайфуй, избалованное дитя!
Но нет.
И в понтовой «Пчёлке» исчадие ада в лице меня нашло ряд минусов, которые были вынесены на семейный совет. Как ни странно, мне разрешили туда не ходить.
Так с садиками было покончено навсегда.
Мать не работала официально, но была постоянно занята своими проектами. Одним из них была борьба с нарастающей тогда среди молодёжи наркоманией. Она часто ездила на заседания в губернскую думу, выступала на радио, открывала лагерь для реабилитации, организовывала набеги с представителями госорганов на дворцы наркоторговцев, моталась в другие города с теми же представителями госорганов. На многих таких мероприятиях я присутствовала, в том числе и под обстрелами из дворцов наркоторговцев (говорю же, следующей будет книга «Как нельзя ни в коем, мать его, случае воспитывать своего ребёнка»). Эта фигня происходила частично из-за материнского синдрома гиперопеки, частично из-за того, что не с кем было меня оставить.