Созвездие Стрельца, или Слишком много женщин
Шрифт:
– Ну?
– Ваша дама уже получила ключ, она там. Постойте! – крикнул он мне вслед, потому что я рванул вверх по лестнице. – Я всего только здесь работаю и… И потому не хочу неприятностей.
– Да в чем дело, в конце концов?!
– Она там не одна. Конечно, это не мое дело… Но я на случай, если вы вдруг решите устроить шум. Я всего только здесь работаю…
Не дослушав его, я уже бежал по лестнице вверх и затем налево по коридору до двести семнадцатого номера. Дверь была закрыта не плотно: не заметив этого, я толкнул створку изо всей силы и буквально влетел в номер, еле успев
А войдя в комнату…
…Марина висела на крюке от люстры под самым потолком, и перевернутый стул, от которого она оттолкнулась ногами (либо который у нее из-под них выбили), валялся на ковре точно напротив незаправленной кровати. Грива роскошных каштановых волос была переброшена Марине на лицо, сквозняк шевелил их – и некоторые тонкие волоски, как паутинки, парили в воздухе, подсвеченные розовым рассветным солнцем. На ней был тот же самый строгий костюм, в котором она ушла от меня несколько часов назад, и те же туфли на высоких каблуках – одна сорвалась с ноги и лежала на ковре чуть в стороне от стула, вторая покачивалась на носке ноги и грозила тоже вот-вот сорваться вниз.
Это было такое точное воссоздание картинки, которую еще вчера вечером я видел на первой фотографии, что у меня возникло ощущение дежавю.
Еще раньше, чем я успел охватить взглядом все это, в нос шибанул резкий запах. Я вспомнил, что у повешенных срабатывает кишечник и мочевой пузырь, заметил небольшую лужицу на ковре под телом, и только теперь к горлу подступила тошнота.
Но, собрав остаток сил, я шагнул к телу и коснулся Марининой руки. Она была совсем холодная. Более того – начинала коченеть…
Хватая ртом воздух, я выскочил обратно в предбанник, долго дергал дверь – о черт, как же она открывается?.. на себя или внутрь?! забыл, все забыл! – в конце концов буквально выпал из номера, захлопнул дверь и прислонился к ней, глубоко дыша и, наверное, глядя вокруг себя совершенно дикими глазами, потому что портье, который, оказывается, подсматривал за мной из-за выступа стены, сперва вытянул шею (почему я его и заметил), а затем кинулся вниз по лестнице, отчаянно стуча каблуками.
Я бросился за ним. Это было больше инстинктивное движение – куда-то бежать, кого-то ловить. С тем же успехом я мог начать ломиться в соседние номера – кстати, все как один закрытые.
В два-три тигриных прыжка я настиг тщедушного портье и прижал его к стене, предварительно хорошо тряхнув за плечи. Астеничное тельце в форменном бордовом костюме с золотой окантовкой заболталось, как вешалка в открытом платяном шкафу.
– Ты знал?! – прошипел я в востроносое лицо, которое на глазах начало покрываться мелкими бисеринками пота. – Знал, да? Знал, что она там мертвая? Знал, гадюка?!
– Кто?
– Ты!
– Я? Что мертвая? А кто мертвый?
– Марина! Та, что снимала номер!
– Она мертвая?
– Да! Убита!
– Аааааааааа… – тоненьким голосом проскулил портье и, как-то вынырнув из моих рук и из пиджака, стал сползать
Схватив его за шкирку, я потащил его на первый этаж, к рабочему месту. Запихал за стойку, надел на него пиджак, затем зачем-то толкнул – и портье распластался по своему стулу, как медуза. Было полное впечатление, что его тело отказывается держать какую бы то ни было форму и через секунду он просто стечет со стула и останется лежать на полу студенистой лужицей.
– Включай компьютер!
– Ззз… зачем?
– Кто заказывал номер? Кто его оплачивал? Сама Марина или тот, кто пришел с ней? Если он, то в компьютере должны быть его паспортные данные!
– Нет, нет… Это госпожа Доронина, все она… Мне и в компьютер смотреть не надо…
Доронина – это фамилия Марины.
– Она сама оплатила?
– Да. Сама. Я запомнил, потому что… потому что я ее знаю, и это было так… так необычно.
– Что – необычно?
– Что она не с вами и что сама оплатила номер. И еще она… она дала мне… щедрые чаевые. Как будто хотела, чтобы я запомнил… запомнил ее. Но мне не надо было запоминать. Я и так ее знал.
– Кто был с ней вместе? Ты хорошо разглядел?
– Не очень. Этот человек… Он держался в стороне.
Судорожно сглотнув, отчего худой кадык на его тонкой шее заходил как поршень, портье сделал глубокий вдох и вдруг жалобно попросил:
– Отпустите меня.
Я только сейчас заметил, что держу его за галстук. Разговаривая, я машинально притягивал к себе голову портье, и в конце концов позу, в которой он оказался, нельзя было назвать удобной.
– Извини, – я выпустил галстук, его голова ударилась о стол, потом заняла свое привычное месте: между плеч. – Опиши этого человека.
Закрыв глаза, портье подумал несколько секунд и сказал:
– В шляпе.
– Он был в шляпе?
– Да.
– Так, что еще?
– Широкий плащ.
– Какого цвета?
– Серый. Или песочный. Может, зеленый – я не знал, что надо запоминать! Я так и думал, что будут неприятности! Хотя я всего лишь здесь только работаю, – почему-то добавил он.
Я снова взял его за галстук:
– Что еще помнишь об этом мужчине? Вспоминай!
– Еще… Еще темные очки. Все! Отпустите! Отпустите меня! – Голос его начал срываться на крик.
Шляпа и темные очки, чтобы скрыть лицо, широкий плащ неопределенного цвета – негодяй сделал все, чтобы его никак нельзя было узнать!
– Когда он ушел?
– Кто?
– Этот, в шляпе, очках и плаще! Когда он покинул гостиницу, желательно точно, по часам?
– Но он ее не покидал!
– Исключено! В номере больше никого нет!
– И все равно я его больше не видел, – упрямо сказал портье, он постепенно приходил в себя. Об этом можно было судить по тому, как решительно он вырвал свой галстук из моих рук. – Я бы запомнил, если бы он прошел мимо меня. Но он не проходил. И сам я все время на месте, даже в сортир не уходил! У нас маленькая гостиница, частная. Я всех вижу. Мужчин за последний час не было! Никто не входил и не выходил. Кроме вас! Вот когда вы пришли, я и решил проследить, кабы чего не вышло! В конце концов, я тут всего лишь работаю, и скандалы в мою смену мне не нужны!