Спариться с бывшей
Шрифт:
— Это ему должно быть стыдно за эту реплику.
— Давай прекратим мучить ее. Очередь Шона. Расскажи нам что-нибудь похуже, я уверена, у тебя что-то есть, — бросает мне вызов Лора.
— У Шона действительно много плохих историй расставаний, — с готовностью соглашается Логан.
Элиза смотрит на меня с явным любопытством, хотя и пытается казаться незаинтересованной. Может быть, она задается вопросом, рассказывал ли я когда-нибудь своей семье о нас.
— Две. У меня их две, — быстро ворчу я.
На самом деле, когда их внимание сосредоточено
— Со средней школы.
— Угу.
Лора закатывает глаза.
Я морщусь от досады на себя.
— Была одна девочка, я реально думала, что он собирается инсценировать свою смерть или что-то в этом роде, — быстро объясняет Лора Элизе, протягивая руку через стол, чтобы привлечь ее внимание.
Я вижу по глазам Элизы, что она согласна. Вместо веселья в выражении ее лица мелькает холодность, она точно знает, о чем говорит Лора.
— Ты никогда не принимал трудных решений. Ты всегда трусил, когда было по-настоящему тяжело, — говорит она холодными и резкими словами, и не похоже, что она сказала это намеренно.
Ее лицо вытянулось, и когда она моргает, то, кажется, осознает, что произнесла свои мысли вслух.
Я наблюдаю, как выражение лица Элизы становится нечитаемым.
За столом воцарилась полная тишина. Эйден сглатывает. Может быть, он думал, что подробности отношений будут забавными и интересными, а не только все те способы, которыми мы разрывали друг друга на части.
Я затянул наши отношения гораздо дольше, чем они должны были продолжаться. Мне следовало покончить с этим раньше, чтобы дело никогда не дошло до желания строить совместную жизнь, потому что я всегда знал, что мои родители этого не одобрят. Мы не могли допустить, чтобы в нашу семью вступил человек. Это ослабляло силу стаи.
Эйден первым находит возможность сменить тему, но я слишком занят наблюдением за Элизой, чтобы слушать.
Ее лицо немного смягчается, когда она смотрит на Эйдена. Он всегда обладал обаянием, и хотя я завидовал ему, никогда не испытывал ревности по-настоящему. Но сейчас у меня в груди неприятное приторное ощущение, которое непроизвольно заставляет меня свирепо уставитьсяна него.
Эйден смотрит на меня с улыбкой на лице, которая быстро тает. Он по привычке скорчил грустное лицо младшего брата.
Я встряхиваюсь и отмахиваюсь от этого чувства.
Он едва успевает произнести пару фраз о ремонте в баре, когда я встаю из-за стола. Все замолкают, и я в тишине выхожу на улицу.
На улице моросит и противно, но я не мог оставаться там ни минуты больше.
У меня есть несколько самокруток с высушенными и измельченными лепестками аконита, смешанными с табаком. Обычно я использую их, чтобы почувствовать себя немного расслабленнее, поскольку обычных веществ для нашего вида недостаточно. Но это еще и для того, чтобы держать волка в узде. Раньше контролировать моего волка было сложнее, и курение таких сигарет было быстрым способом успокоить его.
Моему сознанию было слишком легко решить, что прыгнуть через стол и схватить
Катастрофа. Может быть, мне действительно нужно запереться в подвалах пивоварни на время полнолуния.
Дверь с грохотом открывается после нескольких вдохов, как раз в тот момент, когда я начинаю чувствовать себя немного лучше и под контролем. Я не ожидал увидеть Элизу, идущую за мной.
Она останавливается в нескольких дюймах от меня, морщит нос.
— Это то хипстерское дерьмо, которое тебе всегда нравилось?
Я пожимаю плечами и вроде как киваю. Не так, как я бы описал, но ладно.
Она, похоже, готова затеять со мной ссору, скрещивая руки на груди.
— Ты знаешь, как это вредно для тебя?
— У тебя есть статистика на этот счет? Я люблю статистику.
Она закатывает глаза, сожалея о минутной слабости, которая заставила ее проявить беспокойство.
— Не бери в голову, не стесняйся покончить с собой.
Она отходит, тянется к двери, чтобы вернуться внутрь. Но останавливается, не доходя, и сердито смотрит на меня.
— Ты не должен усложнять мне жизнь.
— Я не пытаюсь усложнить тебе жизнь.
— Тогда что же это было?
— А что ты делала, рассказывая интимные подробности нашей жизни моей сестре?
— Очевидно, в то время я не знала, что она твоя сестра! Я ничего этого не знала, иначе меня бы здесь не было!
Мне приходится сдерживать желание ухмыльнуться. В какой-то мере ссора кажется более комфортной, чем все, что мы говорили друг другу до сих пор, все эти неловкие хождения на цыпочках. Это та Элиза, которую я помню.
Я всегда любил эту Элизу.
— Очевидно, что тебя бы здесь не было, ты бы уехала в ту же минуту, как узнала. Ты бы собрала свои вещи и исчезла, не сказав ни слова.
Ее глаза вспыхивают гневом.
— Не говори так, будто это я сдалась в тот момент, когда стало трудно. Ты долгое время все усложнял.
Ярость пробирает меня до костей из-за того, что она действует мне на нервы.
— Я не был готов отказаться от нас. Даже после того, как ты ушла!
— Даже после того, как я ушла? Ты все еще любил меня, когда убегал из нашей постели посреди ночи? Когда ты уходил от меня, раз за разом, думая, что я не узнаю, что ты ушел, или не буду интересоваться, где ты, с кем ты? Когда я столкнулась с тобой лицом к лицу, а ты все еще не удосужился сказать мне правду?
— Я не был… — я резко замолкаю, моя челюсть напрягается.
Она смотрит на меня, сверля взглядом, так злобно хмурясь, как будто не может поверить, что я когда-то любил ее.
— Даже тогда, — клянусь я, мой голос напряжен.
Ее рука сжимается на ручке двери бара. Хмурый взгляд опускается вниз, как будто она пытается не заплакать.
— Может быть, тебе показалось, что ты любишь меня. Но ты просто делал мне больно.
Она уходит прочь, сворачивая за угол, к задней части здания, где стоит мусорный контейнер и сложенные ящики.