Спартак. Бунт непокорных

Галло Макс

Жрица выбрала одну из дорог, ведущих к порту города Кумы, по которым следуют многочисленные обозы.

Гладиаторам удалось ограбить обоз с оружием, которое везли в гладиаторскую школу Капуи. Так они получили в свое распоряжение трезубцы, сети, мечи, которые в руках гладиаторов стали смертоносными.

Трибун Амилл, которого я видел раненым и униженным, рассказал мне об этой битве.

Его армия в три раза превосходила рабов численностью, но те ревели, как дикие звери, и обратили в бегство большую часть легионеров. На поле боя осталась

лишь малая их часть, а также сам трибун. Амилл рассказал мне, что был изумлен, увидев, что рабы, как солдаты, подчиняются фракийцу Спартаку, рвутся в бой, захватывают оружие противника. Они, не раздумывая, убивали врагов, которые продолжали сопротивляться.

С ужасом в глазах трибун повторял, что Спартак был настоящим предводителем, решительным, хладнокровным, а толпа гладиаторов и рабов беспрекословно слушалась его.

Я расспросил ланисту Гнея Лентула Батиата, и он признал, что гладиаторы действительно слушались Спартака.

Батиат грозится сурово наказать Спартака, подтолкнувшего оружейника школы к измене и убедившего его бежать вместе с рабами.

Греческий ритор Посидион, который находится в Капуе, знает Спартака-фракийца. Его, кажется, привлекает этот человек, и он неоднократно упоминал о его храбрости. Он говорит, что судьба была к нему благосклонна уже во многих его делах. Спартак выжил в поединке, который устроил трибун VII легиона и который, по всем правилам, должен был окончиться для него гибелью. Но противник отказался убивать Спартака и предпочел умереть сам.

Фракиец — воин, гордящийся своим родом, своим царским происхождением.

Жрица Диониса и еврей-целитель, которые сопровождают его, твердят, что он — избранник богов, в этом уверен и Посидион. Восстание гладиаторов, возглавляемое таким человеком, может представлять собой большую опасность для республики.

Капуя богата, десятки тысяч рабов работают здесь на виллах и плантациях.

Если слух о восстании распространится, то оно охватит всю провинцию, подобно тому, как огонь, раздуваемый ветром, уничтожает леса, урожай и житницы.

Капуя недалеко от Рима. Если мятеж не будет подавлен, начнется война рабов, которая, как прежде армии варваров, будет угрожать столице.

Сегодня беглецы начали подъем на склоны Везувия.

Возможно, это знак того, что боги лишили мятежников разума, поскольку на вершине их будет легко окружить.

Сейчас у них есть оружие: мечи, копья, кинжалы, а также латы, шлемы, щиты, которые они захватили, ограбив обозы, или отняли у солдат Капуи.

Прославленные и высокочтимые сенаторы, если вы поручите мне подавление мятежа, я сделаю это прежде, чем весть о нем распространится за пределы провинции.

Я прошу вас дать мне право поднять армию в три тысячи пехотинцев, командование которыми я возьму на себя.

Я окружу Везувий железной стеной щитов и мечей, завладею ею и покрою склоны трупами мятежников. Некоторых, в том числе Спартака, я не стану убивать. Мы подвергнем их такой казни, что она навечно оставит память

о непобедимой мощи Рима.

ЧАСТЬ IV

24

Спартак шел по серой, словно запорошенной пеплом земле.

Сквозь тонкую пелену пыли оружие мерцало, как далекие звезды на грозовом небе.

Он остановился, поднял голову.

Каждый день, когда наступали сумерки и море становилось цвета крови, вершина Везувия исчезала в черных облаках.

— Посмотри, — сказала Аполлония. — Дионис заснул.

Она взяла Спартака за руку, сорвала гроздь чахлого дикого винограда с толстыми узловатыми ветками, похожими на руки гладиатора.

— Это земля Диониса! — воскликнула Аполлония.

Она раздавила виноградину пальцами, намазала губы липкой мякотью.

— Это кровь Диониса! — сказала она.

Спартак высвободил руку и подошел к краю плато, за которым начинались крутые, отвесные склоны. До сих пор они взбирались на гору бегом, прыгая со скалы на скалу, боясь, что их настигнут римские войска. Рабы, работавшие в полях, сказали им, что войска вышли из Капуи. Эта новость передавалась из поместья в поместье, от одного раба к другому.

У подножия горы пастух показал им равнину, простиравшуюся до Капуи:

— У них три тысячи пехотинцев, — сказал он. — Ими командует претор Клавдий Глабр. Среди солдат есть стражники из школы гладиаторов Лентула Батиата. Говорят, будто ланиста уже объявил, что скоро покажет жителям Капуи игры, равных которым еще никто никогда не видел. Он заставит драться гладиаторов, сбежавших от хозяина. Даст им возможность умереть достойно, доказать свою храбрость. Одним он выколет глаза, другим отрубит руки или ноги. Это будет битва раненых, обезумевших от боли, утративших человеческий облик людей.

Пастух проводил их до склонов Везувия, сказал, что там, на вершине горы, находится жилище богов, которые иногда, рассердившись на людей, заставляют землю дрожать. Под их жилищем находится плато, широкое, как ладонь великана.

Туда ведет единственный путь — через ущелье, такое узкое, что в него можно протиснуться только по одному, да и то боком. Это плато, где скрываются беглые рабы, и никому и в голову не приходит искать их там. Любого, кто появится в ущелье, можно убить метко брошенным камнем.

— Сквозь эту серую землю пробивается дикий виноград. Там раб становится равным свободному человеку, — добавил пастух.

Они направились к склону горы. Впереди пастух, за ним — Аполлония, жрица Диониса, ведь Везувий был жилищем богов.

Следом шел Спартак. Так решили гладиаторы: «Ты, фракиец, пойдешь впереди».

За ним — Крикс-галл, Эномай-германец и Виндекс-фригиец.

Они остановились в нерешительности, и один из них указал на Иаира. Тот ворчал, но его подтолкнули к проходу, и он прошел по нему вслед за четырьмя вожаками.