Спасалочки

Wind-n-Rain

Этот голос я помнила. Если зеркала и способны порождать оптические иллюзии, то звуковые, кроме эха, вряд ли. Открыв глаза, я начала погоню. Я следовала за его голосом, он — за моим, и мы всё никак не могли встретиться. То удаляясь, то вновь сближаясь, мы продолжали обитать в параллельных мирах, зная о существовании друг друга только благодаря иллюзорным проекциям на стекле и отзвукам наших голосов. В "Призраке Оперы", любимой книжке моего детства, сам призрак начинал свою карьеру зловещего иллюзиониста именно с построения зеркальных лабиринтов для персидской принцессы (знаю-знаю, в мюзикле такого не было, потому я и не люблю мюзиклы — за

обрывчатость повествования). Было несложно представить себя той самой принцессой, особенно здесь, в прибрежных песках Персидского залива, но кем же тогда был злой гений, воздвигший все эти стеклянные стены и заманивший меня в их плен? Меня, нас… Потерявшись в мыслях, я не заметила, как нашла себя в объятиях — тёплых, знакомых и настоящих. Намотав по лабиринту не одну милю, мы наконец встретились. Я хотела бы что-то сказать, но забыла все слова — тут же мой рот оказался запечатан терпким жадным поцелуем.

— Я думал, что не увижу тебя больше… — Он шептал мне прямо в губы, крадя последний воздух.

— Ты… ты следил за мной?

— Нет. Хотел бы, но не мог. За мной самим следят.

— Следят? Кто?

Ответ пришёл незамедлительно — звуком битого стекла и скрежетом осколков по каменному полу.

— Ах ты…

Мы обернулись на голос и увидели зеркальную стену, посередине осыпавшуюся звенящими кусочками. Из зазора на нас смотрело перекошенное истинной яростью, помноженной на оптическую иллюзию, лицо Марии. Её губы, накрашенные ярко и неаккуратно, словно были искусаны в кровь. Втемяшившись в рукотворный зазор, она водила глазками по сторонам, оценивая достижимость своих жертв. Безумие на её лице выбивало почву из-под ног — вспомнилась знаменитая сцена из "Сияния".

— Маша, не глупи… Положи это.

Только сейчас я заметила в её руке здоровенный осколок зеркала — она сжимала его со всей дури, отчего её ладонь окропилась алым. Внезапно объятия вокруг меня разомкнулись. Потом был скрип, свист рассечённого воздуха от пронёсшегося в миллиметре от моего лица стеклянного острия, падение на пол и жуткие крики.

— Ты с ума сошла? Ты чуть её не порезала! Маша!

Пока по кусочкам соскребала себя с пола, я осознавала случившееся. Передо мной тягучей чередой проносились кадры замедленной съёмки: я видела, как она с ноги добила разделявшую нас стеклянную преграду и перелезла на нашу сторону, как замахнулась огромным осколком, как Олег оттолкнул меня в сторону, а сам бросился ей наперерез, схлопотав стеклом по рукаву, как он в конце концов обезвредил даму. Как заключил её в надёжную хватку, не позволяя приблизиться ко мне, всё ещё беспомощно валявшейся на полу в груде битого стекла. Одного я не понимала — где носило эту чёртову филиппинку?

— Ах, ты предатель! Ты говорил, что не отдаёшь мне кольцо своей матери, потому что это единственное, что у тебя от неё осталось… И что я вижу — оно на ней! На ней, на этой суке… Ты отдал ей моё кольцо!

— Маша, успокойся, прошу! Всё не так, как ты думаешь…

— Это твоя хвалёная преданность? Это твоя благодарность? Ты целуешь эту шлюху, когда пришёл со мной!

— Сама ты шлюха! — Наконец поднявшись, я пошла в атаку. Молчать дальше было выше моих сил.

— Что ты сказала? Неудачница! Падкая на чужие объедки!

— Ох, лучше б ты молчала…

— Тебе конец. Вам обоим конец!

— Девочки, прекратите! Давайте всё обсудим, как цивилизованные люди. Маша, ну что ты, в самом деле. Мы оба знаем, зачем тебе этот брак. Мы даже не спим

вместе — не понимаю, к чему эти сцены ревности. Я же не мешаю тебе встречаться с… другими, так почему сам не могу…

Я не верила своим ушам. Даже похлопала по ним ладонями, дабы убедиться, что мне всё это не снилось.

— Что ты сказал? — Маша, похоже, тоже не поверила своим. — То есть, я должна спокойно смотреть, как ты будешь тратить деньги <i>моей</i> семьи на свою шлюху?

— Значит, вот кто я для тебя? Кандидатка в вечные любовницы?

Наши с ней реплики прозвучали одновременно, и теперь пришла пора Олегу хлопать себя по ушам.

— Согласен. Сморозил глупость. Тогда остаётся развод. Нормальный цивилизованный развод…

— Развод и раздел имущества? Где мой телефон? Я сейчас же звоню отцу! Такого предательства он не простит. Он не выпустит тебя отсюда живым — вас обоих не выпустит. В Эмиратах у него большие связи, сам знаешь — вас просто закопают в песках…

Продолжая захлёбываться словами, мокрой от крови рукой она достала из кармана мобильник. Телефон сперва не хотел разблокироваться, затем норовил выпрыгнуть из её ладоней. А мы наблюдали за ней, как загипнотизированные, пока рядом не возникла филиппинка — окинув взглядом царящий вокруг беспорядок, она в меру возможности округлила глаза и вцепилась в рацию на поясе. "Секьюрити аларм, в аттракцион зеркального лабиринта требуется охрана и полиция"… Всё летело в тартарары.

— Бежим! — скомандовал Олег, и мы побежали.

Из парка нам удалось скрыться незамеченными — пока внимание службы охраны и праздной публики было приковано к самому шатру, мы оббежали его кругом и скрылись через один из боковых выходов. Неслись, куда ноги несли, без оглядки на прохожих. Остановились, только когда путь нам преградила вода. Вода и сотни корабликов в ней — больших и маленьких. Западная пристань острова Яс — стоянка элитных яхт и туристических лодок.

— Марианна… Яхта тестя. Она должна быть где-то здесь… — Олег забегал вдоль пристани, выискивая суетливым взглядом одному ему веданную цель в блеске прибрежных огней. — Вот она! — Он ткнул пальцем в даль, ступил на деревянный помост и рванул вперёд, на ходу выуживая из барсетки ключи. Я рванула следом.

— Он тебя убьёт. За "Марианну". И за Марию. За предательство. — Едва мы отчалили от берега, я вновь обрела способность говорить. — А мой отец убьёт меня. За всё. Просто за то, что я такая, какая есть.

— Не думай сейчас о них, — ответил он, выруливая с тесного причала в открытые воды. Едва мы оказались в просторном водном коридоре, он схватился за рацию и настроил её на шестнадцатый канал. — Скоро за нами пустят погоню. Мы должны быть в курсе их переговоров.

Скоро наступило мгновенно. Почти сразу же рация разразилась дежурным треском, сквозь который послышались призывы береговой охраны на арабском и английском. По нашим следам пустили лёгкий двенадцатифутовый катер.

— Олег, они нас догонят! — Я разрывалась между мостиком и кормой. Катер с жёлтой мигалкой стремительно приближался.

— Запусти в них ракетницей. Ракетницы за холодильником.

Я рванула к холодильнику, который, вопреки всем правилам выхода в море, оказался пустым, и действительно нашла за ним пару ракетниц — дымовую оранжевую и сигнальную красную.

— Олег, а мы точно им не навредим… — Усомнилась я, вертя в руках оранжевую.

— Точно. Только дезориентируем на время. Давай лучше я.