Спасатель
Шрифт:
– Давай, - скомандовал я. – Огонь!
Нескончаемая очередь на тысячу пуль не оставила в живых от этого черного строя нацистских изуверов практически никого. Может кто и выжил, попадав на землю, но три тысячи выстрелов в минуту оставили им мало шансов. Считай - по десять пуль на рыло.
Когда закончились патроны, я закрыл ««окно»» и сказал дурацки улыбающемуся парню.
– Все, удовольствие закончено. Хорошенького понемножку. Ты теперь комендант белорусской деревни у озера. Иди, руководи. Сейчас в два рейса отвезём их на место. Первая задача твоя: баня, вывести
А заглянувшему к нам в простенок ангаров любопытному Джозефу сказал по-английски.
– Забирай этот металлолом на перековку. Станок только оставь.
На поднятую в удивлении бровь кузнеца пояснил.
– Запороли мы у пулемёта стволы напрочь. А запасных нет. Гильзы стреляные тоже забирай в кузню.
Отвезли спасенных белорусов к озеру.
На всех четырех наших грузовиках. Трофейный Опель-блиц к тому времени уже починили. Так что и мне за руль КамАЗа садится пришлось. Медиков - в кабины.
Прилично белорусов нам прибавилось. Больше ста человек. Все больше бабы с ребятишками до 14 лет. Дай бог мужиков десятка два навскидку. Точную перепись будем потом проводить.
На месте там уже Настя с Олегом кашеварят согласно предварительной договоренности – кашу с мясом. Гречневую. Дух стоит от полевой кухни, что и у меня самого слюна потекла. Для этой каши с утра егеря сайгака из степи приволокли крупного.
Егеря тут же оба с дровами кашеварам помогают.
– Ну, что тут у вас? – спрашиваю кухонный наряд.
Отвечает бойко Настя. Она у нас всё больше выбивается в начальники кухонно-столового блока. Всю службу пищевого довольствия под себя подминает явочным порядком. Хотя такой начальственной должности в колхозе пока и нет.
– В первом котле каша с мясом и луком. Во втором компот из сухофруктов с сахаром. И хлеб свежий. Пришлось вторую смену сегодня на агрегате запускать.
Посмотрела на толпу. Что-то прикинула в уме и выдала.
– На всех хватит. Даже с добавкой. А вот огурцов и прочей сырой овощи привезти не догадались. Может пошлете кого?
– Пошлю, - пообещал я. – Что с хлебом будет. Нормирование вводить?
– Ну… пока будем гонять хлебопечку полевую в две смены. А так надо бы им печку летнюю под открытым небом соорудить и муки дать. Дежу можно и деревянную – пусть немец сколотит. Баб у них много. Сами деревенские. Тесто вымесят и испекут, не переломятся. Ну и с кухней полевой обучим, как работать. Нам же и своих кормить надо.
– Добро, - поощрил я словесно наряд и пошел искать Колбаса.
– Ян, кто тут будет кроме тебя за главного. Чтобы дисциплину блюл и работу распределял. На тебе останется только заведование общим хозяйством с запасами. Давай его в сторонку к озеру – поговорит надо.
Вместе с Яном пришел тот дед, который бога хвалил за чудо в ангаре. Лет примерно за шесть десятков, но крепкий такой мужик.
Я предложил присесть всем на травку у берега
Протянул раскрытый портсигар.
– Бачь якой тытунец то у вас добры. Панский видаць.
– Одобрительно произнес дед, выковыривая узловатыми пальцами папиросу из портсигара.
– Чего? – переспросило я.
– Господские, говорю, цигарки у вас, - перешел дед на русский язык. Говорил он чисто без акцента и ожидаемой мною трасянки.
– Это дед мой Василь, - встрял в разговор Ян. – Тоже Колбас. Точнее - прадед. Если бы не вы, Дмитрий Дмитриевич, то он бы в том сарае и сгорел.
Надо же Ян не командиркает, а по имени-отчеству меня величает. К чему бы это?
– Будем знакомы, - представляюсь. – Крутояров Дмитрий Дмитриевич, вроде как главный на этой земле.
И поднес деду горящую зажигалку.
Тот прикурил и сказал.
– Мне внучок всё дорогой обсказал в кабине, - выдохнул дед ароматный дым и покивал головой оценивая хороший табак, даже прицыкнул. – То значить не пана бога, а вас нам славить надо за спасение наше. Как же вы умудряетесь так по временам-то ходить туда-сюда?
Ответил восточной мудростью.
– Знающий не говорит. Говорящий не знает. Устраивает вас такая притча?
И перевел тему.
– Хорошо говорите по-русски.
Дед расправил плечи.
– Дык, пан, двадцать лет я в конной артиллерии служил. И царю. И Керенскому. И Пилсудскому после недолгого германского плена в семнадцатом. И даже в Красной армии после уже красного плена в двадцатом. Но то не долго. Всё же я вахмистр кадровый, в подпрапорщики на Германской войне вышел, а у поляков так вообще в хорунжие. Во второй волне демобилизовали меня после Гражданской. Вот в деревне родной и осел с семейством. А говорю не только мясцовай мовай, но и по-польску богато. И крыху по нямецку.
– Ян не говорил, что у меня тут конезавод на котором я выращиваю арденов?
– Добрая порода в оглобли, - покивал дед. – Знаю таких коней. Хотя в нашей батарее до войны шайры ангельския были все как один гнедой масти, а в войну кого только не впрягали в гаубицы. Ардены попадались.
– Добро, -хлопнул я по колену и констатировал. – Если дам вам в работу коня то не испортите.
– Как можно, ваше благородие… - обиделся старик.
– Капитан, - подсказал ему Ян.
– Виноват, ваше высокоблагородие.
– Зови меня просто – командир, как тут принято.
– Хорошо, командир, - согласился старик и повернулся к Яну. – Ты пойди, унучек, погуляй, посмотри там, чтобы всем ложки достались. Чтобы никто голодный не остался.
Когда младший Колбас ушел, дед спросил меня, заузив глаза с хитринкой.
– Вот скажи мне, командир, за какой такой надобностью ты нас из полымя вытаскивал?
– Ян за вас попросил.
– Честно ответил я.
– Хорошо. Знать: мой внук у вас в почёте.
– Не без того. Работник он отменный. Строитель, сварщик, бетонщик, монтажник, шофер да механик в придачу – на все руки мастер. Как отказать в такой малости – родню спасти от лютой смерти, если такая возможность есть.