Спасатель

Старицкий Дмитрий

Симпатичная девушка при этом аж запунцовела, как будто я ее поймал на чем-то предосудительном. Нравиться ей мичман, как я погляжу. Нравится, но пока вприглядку.

– Как зовут? – спрашиваю.

Отставляет в сторону бритву и поднимается. Не застёгнутый халат раздвигается, являя взору военную гимнастерку растянутую на солидного размера груди. В зеленых петлицах по два зеленых же треугольника.

– Сержант медицинской службы Блинова Екатерина, – браво докладывает, вытянув руки по швам и выдвигая вперед грудь для большего

впечатления.

– Вольно, - отмахиваю рукой. – Почему ходишь в форме? Переодеться не во что?

– Никак нет, товарищ командир. Попадья выдала платье гражданское, но мы – медики, решили, что на службу будем ходить в форме. В этих немецких платьях фасон уж больно фривольный. Не для работы.

– Вы решили или Васюк так решила?

– Мы решили, - твёрдо отвечает девушка.

– Ну решили, так решили, - не стал я ввязываться в пустяшный спор. – Добривай мичмана и свободна.

Когда медсестра ушла я присел рядом с кроватью на табурет, положив на тумбочку толстый синий томик рассказов Станюковича еще советского издания.

– Это чтобы тебе не скучать, - сопроводил я свое действо пояснением. – Как тебе тут?

– Да прекрасно, - улыбается в усы моряк. – Девочки вокруг щебечут. Кормят на убой. Даже черную икру дают. Откуда тут она?

– Местная, - отвечаю. Двухлитровую банку икры прислал Тарабрин с очередным молочным обозом, как только узнал про раненого. – А ты тут как?

– А что мне? Весь в бумажках.

– Надумал что?

– Надумал. Строить парусник надо в Германии.

– Почему не в Англии? Точнее в Шотландии. Вроде как первые стальные корпуса начали делать в Глазго.

– Не стальные – железные, - пояснил мичман.
– Германия всегда строила более прочные корпуса из металла и первыми освоили сталь. А деревянное судно я не хочу. Металл долговечнее, особенно в теплых морях. Металл червь не грызет. Вон парусники, полученные по репарациям от Германии после войны, - мичман постучал ладонью по пачке распечаток, - Два десятка лет в Германии прослужили и у нас уже семьдесят пять лет лямку тянут. Считай срок службы – век. Что-то не встречались мне такие долгожители среди британских парусников. Если мы им еще чертежи такого корпуса подкинем и нужный состав корабельной стали, то такое судно еще и нашим детям послужит.

– Звучит убедительно, - сказал я. – Пиши заявку на необходимые документы. Попробую достать в девяностые, когда все было на продажу. Если не у нас, то на Украине точно продадут. Всё, вплоть до военной тайны, а не то что какой-то там парусник. Или в той же Германии в моём осевом времени найду в архивах.

Глава 22

Тарабрин наши грузовики пригнал обратно в целости.

Причем попутно купил нам трактор и электрогенератор на базе такого же нефтяного двигателя, как и на тракторе стоял. И привез их в кузовах ««студеров»».

– Принимай технику, - подозвал

он меня жестом. – Это то, что ты хотел или я обмишурился?

Трактор был немецкого производства не убиваемый ««Ланц бульдог»» и на основе такого же нефтяного двигателя электрогенератор. Непритязательно покрашенные серой краской. Чуть ли не фельдграу, в которую немцы в войну танки красили.

– Трактор этот ты в Канаде купил? – удивился я.

– Зачем? – хихикает Тарабрин.
– В Германии. Во Французской оккупационной зоне. Там они дешевле, да и надежнее британских будут, конструкция отработала и вылизана давно, ещё с Веймарской разрухи. А уж за наличные гинеи немецкий послевоенный буржуй тебе и маму родную за полцены продаст. Не ваше время. Золото там пока ценят больше зеленых бумажек.

– Ладно, проехали, – сел я на лавочку в курилке мехдвора, вынимая портсигар. – Где наши грузовики нашлись?

Тарабрин распрямил плечи и стал хвастать.

– Там же где ты их и оставил. У коттеджа в Кингстоне. Вы там так ахали, визжали и охали под граммофон, что и не услышали, как мы машины завели и в ««окно»» ускользнули в Германию. Самые близкие дороги – знакомые. Извини, что техника досталась немного подержанная, но зато в полном порядке. И никаких заморочек с документами не было. Ты мне, Митрий, вот что скажи: соль к ярмарке будет?

Я несколько опешил от такой резкой смены темы.

– Скоро нагоним сюда белорусов, спасенных от геноцида, будут рабочие на солеразработку. Испаритель работает исправно, что ему станется? Останется только сгрести и за просушить. Тару скоро привезут – я договорился.

– Что за тара? Бочки?

– Нет. Рогожные кули. На пуд соли размером. Так и продавать буду оптом, чтобы до новой ярмарки хватило семейству на год. Я еще придумал как лизунцы для скотины делать. Также на ярмарке будут в наличии.

Попрактиковавшись с искусственными лизунцами путём вываривания рассыпчатой соли, бросил я это дело и купил в Москве на ипподроме нормальные лизунцы из каменной соли выпиленные. ««Тильки для сэбэ»» точнее только для своих лошадей и ослов. А то что мы наварили – пущу на продажу. Волам и такие корявые лизунцы за первый сорт пойдут.

– Думаю всё: кого мне на поезд поставить вместо Василисы, - опять сменил тему Тарабрин. – Смотрю, дом ты для неё тут ставишь большой. Что за бревна? Пахнут приятно.

Пока я бегал по Америкам, артель чурошников действительно взялась под руководством Жмурова сразу за три дома – мой, его и отца Онуфрия. На очереди лежал уже домокомплект для семьи ветеринара. Но на всё запланированные стройки артели не хватало. Осталось привезти еще три комплекта для всей колхозной номенклатуры, а потом уже пусть берутся за сборные щитовые дома для семейных колхозников. Те будут уже одноэтажные 6 на 6 метров на три комнаты – две жилые и веранда. Их возводить быстро.

– Кедр сибирский, - похвастал я.