Спасатели планеты

Брэдли Мэрион Зиммер

Весь этот день мы ехали верхом, поднимаясь все выше и выше, и встали лагерем на самой дальней точке, которую только могли достичь с животными. На следующий день восхождение будет проходить по опасным тропам, где подниматься можно только пешком.

Мы разбили уютный лагерь, но спалось плохо. У Хендрикса, Лерриса и Райфа от сильного солнца и разреженного воздуха болели голова и глаза. Мне было привычнее, я чувствовал какое-то непонятное давление и звенело в ушах. Регис самонадеянно отрицал некоторый дискомфорт, но и он стонал во сне, потом во всеуслышанье заявляя, что всю ночь Леррис пинал его ногой. Кила, казалось, меньше

всех чувствовала что-то необычное. Вероятно, она бывала в более высоких местах и подольше, чем кто-то из нас, но и у нее были темные круги под глазами.

Однако, никто не жаловался — все готовились к последнему длинному восхождению. Если нам повезет, мы сможем перейти Чертову Лестницу до наступления ночи. По крайней мере, уже сегодня вечером мы могли встать лагерем у самого ущелья.

Мы поставили лагерь на последней ровной площадке, частично встревожили вьючных животных, чтобы они не разбрелись слишком далеко, и оставили достаточно пищи для них, спрятав все, кроме самого необходимого в походе.

Пока мы готовились начать подъем на скалу, я взглянул на Килу и заявил: — Мы будем работать в паре в первой связке. Начинаем сейчас.

Один из братьев-дарковерцев с презрением уставился на меня.

— И вы называете себя горцем, Джейсон! Да ведь у меня маленькая дочка сможет вскарабкаться по этой тропинке, не получив пинка под зад!

Я потер подбородок и свирепо произнес:

— Скалы не так уж просты, а некоторые из этих людей не поднимались в связке вовсе. Когда мы начнем двигаться вдоль карниза, я бы не хотел, чтобы оказался кто-нибудь, кто не знает этого способа.

Они успокоились, хотя им и не понравилось, но в дальнейшем никто не протестовал, пока я не направил огромного Хендрикса в середину второй связки. Тот мрачно взглянул на легкий нейлоновый шнур и спросил с некоторой опаской:

— Может, пока я осваиваюсь, мне лучше идти последним? Между двумя из вас я могу натворить дел!

Хьялмар захохотал во все горло и сообщил ему, что центральное место в связке из троих человек было всегда запасным для слабаков, новичков и дилетантов. Крепыш-космолетчик и гигант с Дарковера свирепо глядели друг на друга.

Я ожидал, что Хендрикс вспылит, но он только пожал плечами и завязал шнур узлом на поясе. Кила обвела Хендрикса и Лерриса высокомерным взглядом, и мы пошли.

Вначале все было очень просто — свободная тропинка змеилась все выше и выше на пару миль вверх. Едва остановившись передохнуть, я обернулся и увидел долину во всем великолепии раскинувшуюся под нами. Постепенно тропинка становилась все круче, в отдельных местах угол подъема доходил до 50 градусов, путь был усыпан щебнем и камнями. Это заставило нас ставить ноги с особой осторожностью, иногда наклоняться вперед, помогая себе руками. Я осторожно опробовал каждый валун, так как некоторые были довольно увесисты, и, сорвавшись, могли наделать кучу дел.

Один из братьев-дарковерцев, Вардо, если не ошибаюсь, шел позади на расстоянии десяти футов слабо натянутой веревки, и дважды, когда нога его соскальзывала, он спотыкался и весьма чувствительно дергал меня. И то, что он ворчал, было совершенно справедливо. На подъемах, подобных этому, где падение было не опасно, подъем без связки был более оправдан — тогда один поскользнувшийся не тянул бы за собой другого. Но зато теперь я мог примерно представить, что за альпинистов я веду через Хеллеры.

Вдоль

обрыва поверхность тропинки суживалась в горизонтальной плоскости, проходя через нависающий выступ шириною со ступню, укрытый рыхлым сланцем и заросший кустарником. Уступ выдавался футов на пятьдесят пустяк, конечно, для опытного альпиниста он с тем же успехом мог быть четырехполосной сверхскоростной автострадой.

Хендрикс нервно переступил вокруг туго натянутого шнура, но когда подошла его очередь, выбирал дорогу спокойно, не теряя равновесия; Леррис, Регис, Райф — совершали переход без колебаний, и мне стало интересно, насколько уверенно они бы сделали это при менее безопасной высоте.

После этого уступа идти стало тяжелее. Тропинка, ставшая еще круче, местами почти незаметная, струилась между плотным кустарником и тесно сросшимися развесистыми деревьями. В тех местах, где переплетались корни, тропинка была совсем не видна; кое-где упорная поросль пробивалась из-под камней и грунта. Наш путь пролегал через дикое переплетение зарослей, которые были бы пустяком для Следопыта, но болезненно раздирали наши привычные к садам и паркам тела при попытках продраться сквозь них.

Этот единственный путь был похоронен под целой баррикадой из отмершего кустарника, занесенного сюда половодьем не то после внезапной оттепели, не то после дождя. Мы мучительно трудились вокруг этой более чем трехсотфутовой скользкой скалы, которую могли преодолеть только сразу, одним рывком. Шли, наклоняясь еще больше, по краю, всеми силами стараясь удержать равновесие. Теперь уже никто не возражал против шнура.

Ближе к полудню у меня в первый раз появилось ощущение, что на склоне мы не одни. Вначале это были не более чем мимолетные движения, схваченные уголком глаза — тень тени. На четвертый раз я увидел это и тихо окликнул Килу.

— Видишь что-нибудь?

— Я было начала думать, что у меня что-то со зрением или что это шутки высоты. Я видела, Джейсон.

— Взгляни на площадку, где мы могли сделать привал, — показал я. Вдоль небольшого выступа, по которому мы поднимались, была заметна слабая, едва различимая вибрация в зарослях кустарника, росших на другой стороне. Я шепнул девушке: — Я буду очень рад, если мы уберемся отсюда. По крайней мере, мы хоть сможем видеть, кто идет за нами!

— Если этот кто-то идет, чтобы драться, — сказала она неожиданно, — я бы предпочла заняться этим на твердой почве, а не на льду.

Над возвышением, где мы стояли, раздался низкий ревущий звук. Кила взмахнула руками, чудом избежав равновесия и удержавшись на куске скалы, расклиненном спутанными корнями росшего на нем дерева и, приставив ладонь ко рту, закричала:

— Река!

Я подтянулся к кромке и встал, глядя в глубь узкого глубокого оврага. Тропинку, по которой мы поднимались, пересекал и загораживал глубокий ревущий поток горной реки.

Менее чем через двадцать футов он переходил в водопад, разбивающийся о край утеса над нами. Мчавшаяся вода наполнила мои уши таким шумом, что в голове возник звон.

Зрелище было грандиозным. Любой, шагнувший в поток человек, был бы сбит с ног и полетел бы вниз, влекомый силой воды.

Райф осторожно вскарабкался на край образовавшегося русла, нагнулся, зачерпнул в ладонь воды и попробовал.

— Эге, да это похолоднее, чем девятый круг Зандры. Должно быть, поток берет начало прямехонько с ледника.