Спасатели веера
Шрифт:
— Речь не мальчика, но мужа.
— Не иронизируй. У меня тоже появилось сомнение. Если нас взяли по приказу Гиибели… странно…
— Что именно? Говори яснее.
— Сначала я подумал, что мы в Гашшарве.
— Где?
— В мире, в котором обитает Гиибель. Но это не Гашшарва, обычные три измерения… плюс слабый магифон… Эх, освободиться бы!
— Что это даст?! Ни одежды, ни оружия… перстень тоже отняли? Ну вот… и хохху отобрали. Жаль, мы не догадались попросить у Бабы Яги шапки-невидимки, наверняка они у нее есть. А сама она не…
— Помолчи, —
— Это я так мандражирую, — не обиделся Толя и замолчал, глядя на Сухова с надеждой и сомнением.
Никита дождался волны боли, омывшей все тело и освободившей душу от оков плоти, напрягся и «вышел» из тела. Теперь он видел то, что не мог видеть, будучи прикованным к стене. Второе «я» — экзосоматическая система, которую когда-то окрестили душой, подчинялась воле неохотно, однако пожелания Сухова выполняла.
Сначала он облетел камеру в надежде найти контур двери, через которую их сюда затащили. Контура не было. Дверью мог быть любой блок, из которых были сложены стены. Тогда «Сухов-2» проник сквозь решетку в потолке в вентиляционную шахту диаметром всего в двадцать сантиметров и, чувствуя, как слабеет связь с телом, попытался пробраться по шахте наружу. Это ему удалось не сразу, к тому же пропала острота зрения. Преодолев панику, он все же продолжал путь, но вдруг оглох и совсем перестал видеть.
Вот тут он испугался по-настоящему!
Как он выбирался обратно и входил в обмякшее тело, в памяти не запечатлелось. Очнулся же, как и в первый раз, от боли в затекших суставах. Застонал, открывая глаза. Пол качался, стены норовили наклониться и задавить, потолок упасть на голову, гул крови стоял в ушах гулом бешено несущегося поезда…
— Спокойно, все в порядке, — долетел чей-то тихий голос.
Никита успокоил сердце и пришел наконец в себя. «Землетрясение» прекратилось, но стены продолжали давить, угрожать, излучать холод и угрюмое презрение.
— Ну что? — спросил Такэда. — Где мы?
— Все там же, — прошептал Никита. — Не могу выйти в эйдос, стены чем-то пропитаны… ненавистью, скорее всего заколдованы. Стоит только раскачать нервную систему, начинается жуткий мыслепрессинг. Но мы не на Земле.
— Это я и сам понял, сила тяжести чуть меньше.
— Нет, я хотел сказать, мы не на планете с темпоралом, аналоге Земли, мы вообще на другой планете. Может быть, в Солнечной системе, может, у другой звезды.
Озадаченный Такэда переступил с ноги на ногу.
— Если так, удрать отсюда на Землю невозможно.
— Подожди с выводами, я сейчас отдохну и попытаюсь еще раз. — Сухов закрыл глаза и расслабился.
Стоял он так минут пятнадцать. Потом глубоко вздохнул и начал играть мышцами, как бы массировать их изнутри, сначала на руках, на груди, спине, потом на животе и ногах. Еще раз вздохнув и не отвечая на взгляды Толи, напрягся весь так, что превратился в статую атлета с мышцами, готовыми лопнуть от напряжения.
Лицо его было не бледным, а как бы прозрачным, сквозь кожу проступил даже рисунок вен, и Толя ощутил невольно холодок страха, встопорщивший кожу на затылке. С треском стержень сломался, за ним второй. Ни слова не говоря, Никита повозился со скобами, выдернул из них штифтовые замки и лишь после этого сел на пол, в изнеможении прислонившись спиной к стене. Свечение втянулось в его пальцы, уши, нос, волосы, кожа сделалась гусиной, шершавой и холодной.
— Отличная работа! — сказал Такэда бодрым голосом. — Жаль, что не могу предложить тебе шампанского.
— Сейчас, — невпопад и невнятно ответил Никита; глаза его ввалились, потемнели, но продолжали мерцать упрямым пламенем. — Это экстрарезерв всего-навсего, Весть не работает, нет подпитки. Нам бы только выбраться отсюда.
— Нам бы только день простоять да ночь продержаться… — пошутил Толя словами Мальчиша-Кибальчиша. Присел рядом и положил прохладную ладошку на лоб друга, затем начал массировать ему мышцы шеи и плеч.
— Кайф! — пробормотал Никита, благодарно улыбнувшись. Закрыл глаза, расслабился. Через несколько минут встал, походил по камере, прикладывая к блокам стен ладони и прислушиваясь к чему-то, потом кивнул на два из них один над другим.
— Кажется, выход здесь. Попробую открыть.
Проделав ту же процедуру с «настройкой» организма, Сухов снова оделся в голубую сеточку из «электрических» искр, уперся ладонями в стену и застыл так. Такэда вдруг с ужасом увидел, что ноги танцора погружаются в каменную плиту пола, как в пластилин! А руки — в каменный блок стены! Раздался протяжный скрип, громадный многотонный камень сдвинулся и пополз, пока не рухнул с грохотом вниз, за стеной, открывая лаз. В ту же секунду погас свет.
— Ник, ты как? — повысил голос Такэда, не видя свечения вокруг тела танцора.
— Нормально, — отозвался Сухов, тяжело дыша. — Я на пределе, работай теперь ты. Там дальше коридор…
— Темно, ни зги не видать, придется на ощупь…
— Стоп! — Никита твердой рукой отстранил готового влезть в дыру Такэду. — Нас никто не сторожит, кумекаешь?
— Ну и что?
— А то, что эта тюрьма предотвратит любой случай побега и без участия охраны. Здесь полным-полно ловушек и неприятных сюрпризов. Отдохну и пойдем, я вижу в темноте лучше, чем ты.
Восстанавливал силы Никита недолго, понимая, что надо спешить. Один за другим они выбрались в коридор, достаточно широкий, чтобы в нем разошлись два человека, но сырой и скользкий от какой-то плесени на камнях. Впечатление создавалось такое, что здесь давно никто не ходил, хотя воздух в коридоре был достаточно свеж.