Спасение для лжепринцессы
Шрифт:
— А ты не можешь её подпитать? Или я? — взволнованно распахнула глаза Полин.
— У тебя у самой сил мало, а я мог бы попробовать, но пока что оно того не стоит. Если Лизе станет нехорошо, тогда мы начнём шевелиться, а пока лучше не вмешиваться в естественный ход вещей, мы же не знаем, подходит ей моя магия или нет. Если бы точно знали, что подходит, тогда я бы первый предложил это сделать. Но в противном случае есть риск навредить.
— Ясно. То есть надо справляться самой. На что-то подобное я и рассчитывала. Кстати, почему связь между мной и Мейером не образовалась? — спросила я, зевнув.
— Очень сложный
Я действительно осоловела от еды. Сонливость накатила с такой силой, что я всерьёз рассматривала вариант уснуть в омлете. Если так разобраться, то он в этом плане ничем не хуже салата.
— Прошу прощения, но я и правда вынуждена вас покинуть. У меня выдался на редкость напряжённый день… то есть утро… то есть ещё прошлый день… — запуталась я. — В общем, пойду вздремну. Благодарю за компанию и очень рада нашему знакомству.
— Мы не будем вас беспокоить, отдыхайте, — улыбнулся Клар. — Приятных снов.
Полин хотела что-то добавить, но под суровым взглядом старшего брата сникла и лишь улыбнулась, провожая меня взглядом. Стоило двери в каюту закрыться, как из гостиной донёсся шуршащий приглушённый шёпот, но вслушиваться не было сил.
Я сняла обувь и кофту, выглянула за окно, где вдалеке похожие на северных кошек облака обнимали горы мягкими пушистыми лапами. Забралась под одеяло, закрыла глаза и отключилась, словно кто-то перещёлкнул тумблер.
Спала крепко и без сновидений.
Лиссе от 30-го числа вьюжного месяца 1523-го года (сожжено)
Я пытаюсь убедить себя в том, что твой побег к лучшему. Но получается плохо. Я по-прежнему не знаю, с кем именно ты сбежала. Внёс в список всех знакомых и незнакомых, особенно тех, кто исчез из поля зрения. В остальном — я всё ещё не знаю, кто твой таинственный любовник.
На аэровокзале случился скандал, о котором гудит весь город. Вроде бы какую-то девушку затащили на дирижабль силой, но капитан уже передал сведения, что это была какая-то семейная шутка. Но я всё равно переживаю: а не ты ли попала в руки к какому-то мерзавцу? Чувствую ответственность за твоё благополучие и вину за то, что не устроил твою судьбу сам. При этом видеть тебя мне было бы мучительно.
Мама настаивает на том, что стоит расслабиться и выдохнуть, но я не могу. В грудь словно насыпали битого стекла — каждый вдох причиняет боль. И то, с какой лёгкостью ты меняешь позицию, сводит с ума. Сначала ты предлагаешь ждать несколько месяцев, пока не сможешь давать клятвы, но сразу после этого разговора
Всё бессмысленно, Лисса.
Я могу написать и сжечь хоть сто писем, нарисовать хоть миллион твоих портретов, это не помогает прогнать мысли о тебе. Ничего не помогает. Сегодня я проиграл бой младшему брату, а мне даже дела нет до того, что он меня остриг. Ни до чего дела нет.
Мама говорит, что я ещё успею построить другие отношения, но сейчас одна лишь мысль об этом вызывает лютейшее отвращение и боль. Не хочу больше ничего. Хочу вернуться назад в тот день, когда увидел твой портрет, и просто не заходить в ту комнату. Не знать тебя, не думать и не переживать.
А ведь нам ещё предстоит придумать какую-то легенду твоего исчезновения, и каждый из вариантов хуже другого. И даже Эль особо не злорадствует, а значит, моё положение жалко до того предела, когда даже близкие люди стыдливо отводят глаза, лишь бы на тебя не смотреть.
Знаешь, когда ты не спустилась ни к завтраку, ни к обеду, я заволновался и пошёл к тебе. Пока дошёл до двери твоей спальни, успел передумать кучу мыслей. В том числе, что если ты жива, то, может, к дьюкам все эти предрассудки и поговорки о том, что лучше смерть, чем гулящая жена. И когда обнаружил твою комнату пустой, испытал очередное разочарование, сравнимое с чувством, когда набираешь в руки воды, чтобы напиться, а в них оказывается болотная жижа, отдающая тухлятиной.
Когда-то в Вилерии был проповедник, который говорил, что вилерианцы не будут счастливы, пока несут погромы и разрушения в другие миры. Не могу перестать думать о том, что происходящее — расплата за те походы, в которых я успел поучаствовать. Мы всегда убеждаем себя и друг друга, что женщин из других миров мы едва ли не спасаем, но ведь есть и другая точка зрения. Да, есть миры, откуда переселенки приходят добровольно, но в большинстве случаев их отдают насильно. Пусть они потом привыкают и живут сытой и хорошей жизнью, это не отменяет того, что мы — воры и похитители. До встречи с тобой я даже не думал об этом так. Если послушать наших, то выходит, что мы освободители и спасители. Но от чего я спас тебя? От титула, от близости к семье, от возможности править страной, в которой ты родилась?
Я поступил эгоистично, возжелав забрать силой то, что понравилось. И теперь расплачиваюсь за это. Если это месть, Лисса, то она восхищает своим изяществом и острым психологизмом. Как тонкая ядовитая игла, которая колет в самое сердце.
Глупо с моей стороны было верить в то, что принцесса Гленнвайса — милая простушка с нежной улыбкой. Подобного просто не бывает. Твой отец был бы болваном, если бы вырастил тебя такой, а он имеет совсем иную репутацию. Я начинаю думать, что тебя отпустили сюда с одной лишь целью — пошпионить, сделать выводы и вернуться на родину. Никто же даже не обыскивал твой багаж. Возможно, там припасены артефакты порталов, чтобы вернуться домой. Но вилерада сломала твои планы, и ты сбежала. Ты ещё не понимаешь, что вернуться домой не сможешь никогда, никто этого не позволит, да и жить на Таланне ты теперь не в состоянии.