Спасение для лжепринцессы
Шрифт:
— Нет. Но вы можете присылать почту в отель, где я сейчас проживаю. Скажите, а что насчёт судебных издержек?
— Их оплачивает проигравшая сторона, так что вам пока не о чем беспокоиться. В случае если вы не сможете их оплатить, расходы на себя возьмёт ваш клан. Или будущий муж.
— Но что если я выйду замуж нескоро? Или не выйду вовсе?
— Ну… всякое, конечно, бывает… — засомневался служащий, нахмурив тяжёлые густые брови. — Тем более что ваш случай совершенно уникален. Думаю, магистрат не обеднеет, если недополучит
— А что делать, если я не хочу никакого турнира?
— Признать себя частью клана.
— А если я не хочу становиться частью клана? — с надеждой спросила я.
— Устроить турнир и выйти замуж. И таким образом стать частью клана мужа, — любезно ответил клерк и снова продемонстрировал устрашающую улыбку: — Но вы насчёт турнира всё-таки подумайте! Говорят, на прошлом до финала дошла лишь треть участников, а у одного голова взорвалась прямо на арене. Никто до сих пор не знает, кто и как именно это устроил!
Я ужаснулась и вскочила на ноги, тут же вспомнив, что у меня полно дел. Перемерить платья, принять ва-а-анну, выпить чашечку ко-о-офэ… Короче, все срочные.
— Благодарю! Очень признательна за помощь, но мне пора. До встречи!
— До встречи. Вы только послезавтра приходите не сюда, а от входа направо в дверь с табличкой «Заседания».
— Обязательно! Всенепременно! Хорошего дня! — попятилась я.
Теперь понятно, почему ему отзывы хорошие оставляют. Тоже хотелось что-нибудь оставить, лишь бы он больше не улыбался… желательно никогда.
Всю дорогу до отеля я дрожала от озноба, коря себя за наплевательское отношение к здоровью. Ведь предупреждали же, что период сейчас сложный и необходимо о себе заботиться. А я мотаюсь по всяким злачным мероприятиям, ем одни конфеты и не сплю ночами. Вот и привет.
Повезло, что вернулась в отель я как раз к обеду, поэтому навернула горячего супчика, закинулась в комнате таблеточкой снотворного и рухнула в постель. Вот только таблеточка на этот раз не сработала. Спать хотелось до одури, но уснуть не получалось. Почему? Кто ж его знает?
Чувствовала себя как-то совсем уж неважно, поэтому на следующий день решила отоспаться. Вот только нормальный сон всё не шёл и не шёл, снотворное лишь добавило сонливости, и я уже было отчаялась, но потом заказала горячего чая, съела целых два конфетных батончика и счастливо уснула на сутки с лишним.
Утром четвёртого дня талого месяца я стояла у входа в магистрат, борясь с подступающей головной болью. Решительно не понимала, что со мной происходит, но чувствовала неладное. Надо было перед выходом съесть пару конфет, они вселяли в меня оптимизм, но я поторопилась выйти пораньше и забыла. И теперь мучилась от навязчивой, тоскливой неправильности и неустроенности.
Согласно вывешенному на стене расписанию, заседание по моему вопросу должно состояться в пятом зале. Побродив
Подняв на меня сонный взгляд, он проскрипел:
— Кона Елизавета Лалисса Гленнвайсская?
— Да. Но предпочитаю называться Лизой.
— Что ж, проходите, кона Лиза. Ожидайте, — повелительным жестом медленно указал старый судья.
Его надтреснутый голос эхом отразился от стен помещения, и показалось, что по углам зашевелились и зашебуршали тени павших мышиных королей. В остальном в прохладном зале стояла тишина, лишь размеренно скрипела по бумаге ручка. Я огляделась. В одной части комнаты — что-то наподобие деревянной кафедры. Напротив — два длинных стола через проход друг от друга. Позади них — зрительские места, но совсем немного, хорошо если дюжины две.
Когда распахнулась дверь, в помещение вошли ещё двое судей. Один белый, другой серый, два весёлых судя. Шучу, конечно. Один в жёлтом, второй в алом, оба в тиарах. Если не изменяет память, то это кланы Гулур и Раутур соответственно. Они важно расселись по местам и с интересом уставились на меня.
— Слушание номер семь тысяч восемьсот один, — скучным голосом прокряхтел тот, что в белом. — У нас тут заявка от клана Дарлегур, от Мейера Феймина Листаматура Дарлегура о признании вас иждивенкой семьи Феймин Листаматур Дарлегур, единовременной выплате вам пятнадцати тысяч пенингов и определении ежемесячного содержания в размере пяти тысяч пенингов, — последние слова прозвучали совсем тихо.
Что? Феймины решили меня купить? Поняли, что на работу так просто мне не устроиться, и пытаются заманить деньгами?
— А что-то касательно места жительства в иске есть?
— Что вы имеете право проживать в доме семьи… — пробормотал старый судья, выглядя так, будто сейчас либо уснёт, либо отправится к праотцам прямо с моим делом в обнимку.
— Имею право или обязана? А замуж они меня могут выдать насильно?
Белый аж взбодрился, разлепил набрякшие морщинистые веки и тоже уставился на меня.
— Никто вас не может выдать замуж насильно, — проскрипел он.
Так, в деле явно был подвох, но я пока не могла понять, где именно. Какой смысл Мейеру на меня тратиться, если он сам со мной порвал? Что за выверт сознания?
— А можно мне как-то с делом ознакомиться? — спросила я.
— А кто вам мешал сделать это раньше? Все материалы вам выслали! — недовольно пробормотал белый.
— Извините, но я получила только приглашение на слушание в магистрат.
Белый ворчун пошамкал губами, покряхтел, а потом повернулся к коллегам: