Спасение для лжепринцессы
Шрифт:
— Захотеть, конечно, захочет, но принуждать не станет. Исключение — «Багровый Цветок Заката».
— Что?
— «Багровый Цветок Заката». Это вилерианка, которая не принадлежит ни к одному из кланов и не имеет мужа или родственников, что могли бы её содержать, — пояснил он.
— И что с ней происходит в таком случае? — голос против воли звучал напряжённо, выдавая волнение.
— Её ждёт турнир. И она обязана выйти замуж за победителя, — ответил собеседник. — Но это такая редкость. Откуда у нас взяться вилерианке, не принадлежащей ни к одному из кланов?
Он беззаботно пожал плечами, а я едва не споткнулась.
Этого
Глава 16. Готовность номер один
Вингьяр (так, оказывается, звали невольного спасителя несостоявшихся проституток) вернул меня в отель в целости и сохранности, за что получил огромную благодарность. А на ресепшене уже ждала потрясающая по своей циничности новость. Она обрела форму уведомления из местного магистрата.
— Кона Лиза! Для вас письмо.
Портье протянул плотный розоватый конверт, запечатанный чем-то коричневым — то ли сургучом, то ли особым воском, то ли конелосевым помётом. Печать я разломила в своей комнате. Трижды пробежала глазами строчки, прежде чем вникла в смысл, что прятался за сухим канцеляритом казённых формулировок.
Мейер подал на меня в суд!
Вот сволочь! Гад! Скотина! Урод! Да чтоб ему до конца жизни страдать от реактивного поноса и хронического кашля одновременно! Да чтоб ему в кактусах валяться, пока на дикобраза похожим не станет! Да чтоб ему женщины до конца жизни давали только подзатыльники!
Завтра утром надлежало явиться в магистрат и что-то ответить на иск о признании меня, Елизаветы Петровны Романовой со всеми моими уже имеющимися титулами, частью клана Дарлегур. И не просто Дарлегур, а Листаматур Дарлегур. Войти в состав клана, который пока ничего особо хорошего мне не сделал. Нет, это вообще как?
А ничего, что меня фактически выставило на мороз свекровище, да ещё ставило условия, отказывалось дать достаточно времени на объяснения с Мейером и поскорее хотело вытурить из их не особо гостеприимного дома? Или Феймины внезапно очнулись и посчитали, что раз для Мейера я негодна, то сойду кому-то из младших? Или решили обменять на вилерианку из другой семьи? Судя по всему, такие бартеры тут дело распространённое.
Нет, это уже за гранью! В душе забурлила злоба.
Значит, вот как мы заговорили? Сначала выставили прочь, потом поняли, что обратно стучаться в барские двери и в ножках валяться за кусок хлеба никто не собирается, и решили вот так силой вернуть ценную «вещь» в семью?
Не на ту напали!
Пылая праведным гневом, я быстро переоделась в удобные брюки и тёплый свитер, заела возмущение конфетой, прихватила блокнот и ринулась в библиотеку. Ну погоди, Мейер! Ты у меня получишь и на изюм, и на орехи, и на чернослив ещё останется!
До библиотеки долетела за каких-то полчаса, ворвалась, запыхавшись, в тихий читальный зал и резко сбавила шаг. Сердце стучало в горле, а уличный воздух ещё холодил лёгкие.
Пожилой библиотекарь встретил полуулыбкой.
—
— И вам чудесного… Хм, не самая популярная тема… Но что ж… — он пожевал губами, потёр переносицу и двинулся в дальнюю часть зала с юридической литературой.
В итоге книг у меня оказалось гораздо больше, чем в прошлые визиты, но горящий внутри энтузиазм освещал путь. Времени лишь до утра, но успеть можно многое, тем более что один случай заражения через кровь уже выписан в блокнот. Есть на что опереться даже сейчас.
Не чувствуя ни жажды, ни голода, зарылась в книги. Сначала решила подготовить юридическую сторону, это показалось делом более важным и уж наверняка конечным, в отличие от выискивания очередного примера нестандартного заражения вилерадой. От волнения пересохли губы, а свет из окошка над столом казался мерцающим, как сломанная люминесцентная лампа. Но в остальном мозг работал на удивление быстро и чётко.
Позиция сформировалась такая: иска два, отдельных. Один против Мейера за заражение и оставление в опасности, второй против свекровища за всё хорошее и металлический кувшин. Проблема по-прежнему оставалась только одна: невозможность открыть всю правду о себе. И хотя клятву принцессе я припоминала как-то смутно, но в ней точно шла речь о запрете «сообщать», что включало в себя все формы коммуникации. А вот свекровище запретило рассказывать и писать о проявленной ко мне заботе.
Но рисовать-то не запрещала!
Так появился первый (вероятно) в истории Вилерии судебный иск в картинках. Да, я нарисовала дурацкий комикс о том, как она бьёт меня по лицу, запирает в темнице и кидает под ноги кувшин. Остросоциальное искусство, как оно есть. С художественной точки зрения получилось, конечно, ужасно. Но вполне понятно. Палка-палка-огуречик, вот и вышло свекровище со звездой во лбу.
Исковое заявление против Мейера списала с образца, опубликованного в юридическом справочнике, а вот по второму иску решила не рисковать. Вдруг магия сочтёт разглашением даже указание пункта? Поэтому записывать ничего не стала. Решила, что попытаюсь справиться и без этого. Кто-то пробовал подать иск в суд пантомимой? Если нет, то я буду первой.
С заявлениями и судебной литературой по теме провозилась до глубокой ночи. Удивительно, что никто меня с места не сгонял. Решила, что про нестудентку забыли до утра, и работала, не высовываясь, переключившись уже на поиски примеров.
Но даже у преисполненных энтузиазмом, праведным гневом и жаждой отмщения людей есть почки. Поэтому в какой-то момент мне захотелось на свидание с золотым (или даже фаянсовым, я была не в том положении, чтобы привередничать) другом. Пришлось отправиться на поиски туалета. Чего я не ожидала, так того, что библиотека окажется совсем не пустой. Сидя в своём алькове за стеллажами, не слышала ничего, а в читальном зале, оказывается, грызли гранит науки и кончики карандашей десятки студентов. Только библиотекарь сменился. На месте пожилого вилерианца сидела седовласая сухопарая дама с короткой стрижкой. Она увлечённо читала, и было неловко её беспокоить, но найти туалет самостоятельно не так-то просто — среди лабиринта местных стеллажей можно и заблудиться.