Спасение на воде
Шрифт:
Потом я вынес наверх нашу кастрюльку, привязал к ручкам веревки — для завязывания под подбородком. Никита, посмотрев на это сооружение, серьезно кивнул и надел на голову.
— Так… Лопату, топор.
Я быстро вынес.
— Облей меня, — быстро сказал Никита.
— Что?
— Облей! — заорал он.
Я взял наше помойное ведро, вытряхнул из него весь мусор, зачерпнул воду и вылил на Никиту.
Не отводя глаз от острова, он кивнул.
— К штурвалу, — тихо сказал он.
— Что?..
— К штурвалу!!
Я
Вдруг сверху — прямо над нашими головами — раздался оглушительный треск. Мы невольно присели, потом подняли головы. Низко над нами пролетел гидросамолет, по нашим лицам прошла его тень.
Потом мы увидели длинный ярко-красный железный катер, на рубке которого было написано «Прометей». С носа его и кормы две водяные пушки водили водяной струей по горящему лесу.
Вдруг из трюма выскочил человек, наставляя на нас ружье.
— Убирайтесь!.. Живо!.. — закричал он.
Мы уже готовились швартоваться к их борту, и крик этот нас совершенно подкосил. Я даже в дыму заметил, как Никита побледнел.
— Ну, стреляй! Стреляй! — заорал он.
Вдруг пушка на корме развернулась и ударила струей прямо в него. Никита захлебнулся яростью и водой.
Потом он стал трясти топором, но мы уже проходили мимо.
Несколько человек, оказавшихся на палубе «Прометея», хохотали.
Никита стянул с себя мокрую робу, швырнул в рубку лопату и топор.
Мы обходили остров.
С этой стороны огня не было.
Мы обиженно молчали.
— Странное название для пожарного катера — «Прометей»! — сказал я.
— Точно! — обрадовался Никита.
Заставив нас снова пригнуться, гидросамолет низко прошел над нами, и вдруг рядом с бортом что-то плюхнулось.
— Каблограмма! — взволнованно закричал Никита.
Он вытащил подсачником — это была всего лишь пустая бутылка.
Никита тряс кулаком вслед гидросамолету.
— Разгильдяи, — бормотал Никита, — спохватились, когда до неба уже дым.
Мы шли дальше. Дым позади нас, на горизонте, словно осел, съежился.
— Где же Приозерск? — недоуменно спросил Никита.
Мы плыли еще час, потом — еще час, и ничего не было.
Мы уже не знали, где плывем, и вдруг, подняв головы от приборов, увидели впереди длинные, в горячем мареве острова, словно мы оказались вдруг в Полинезии! Два колючих острова слева, и длинная, ровная, лилового гранита, освещенная солнцем стена третьего острова на горизонте.
По вечерней, неподвижной воде мы вплыли в узкую шхеру, встали у высокой гранитной стены, зацепившись за росший на этой стене кустарник, и сразу уснули.
…Утром
Вдруг, сразу, без предупреждения, поплавок нырнул, удилище согнулось, затрепетало, Никита, напрягшись, выдернул на катер большого темного окуня.
— Та-ак! — Никита дрожащими руками снял с крючка окуня и бросил его через верхний люк прямо в каюту.
С крыши катера я влез на гранитную стену, зацепившись сначала за куст малины, потом — по скошенным зубцам в граните. Тяжело дыша, я вылез на поверхность огромного валуна. Камень был покрыт мягким глубоким мхом, среди мха росло несколько сосен. Валун уходил вдаль, спускаясь боком к протоке, уютной и заросшей. Камень плавно уходил в воду, вода была холодная, словно выталкивающая тебя!
На той стороне протоки я увидел под маленькой сосной черный груздь, подскочил к нему, стал ломать — груздь громко вдруг запищал — смерзся за ночь!
Мы плавали в шхерах, среди высоких гранитных берегов, шесть дней. Было тепло, уютно, рубка задевала свисающие с обрывов кусты малины, и темные, слепленные из шариков ягоды падали на крышу.
На седьмое утро я вылез на корму, закинул, как всегда, удочку, поплавок легко плюхнулся в воду — и вдруг рядом с ним упал желтый листик, поплыл, как кораблик, по сморщившейся вдруг воде.
Между скал было еще тихо, но верхушки деревьев наверху широко раскачивались.
Зевая, вылез Никита, посмотрел вверх.
— Какое сегодня? — мрачно спросил он.
— Двадцать пятое вроде.
— А когда в школу тебе?
— Первого, как обычно.
Никита мрачно задумался.
— Успеваем! — сказал я.
Но я понимал уже, что пора назад!
К тому же выяснилось, что кончилась еда. Я пошел искать магазин. Где-то здесь, по карте, должен быть карьер, где ломали гранит, и поселок.
С треском я пролез через крапивно-малиновые заросли, перешел старый скрипучий мост и вышел на берег.
Я долго шел по пустынной дороге. Слева были жидкие кусты, справа — обрыв, под обрывом — широкое ровное пространство, залитое мелкой глинистой водой. Потом я увидел столбик над обрывом, на фанерке было написано: «Внимание! С 8 до 16 часов производятся взрывные работы. Предупреждение — три длинных гудка. Отбой — один гудок. Соблюдайте осторожность!»
…Какую соблюдать осторожность?.. Спрятаться было негде. Я пошел дальше. И тут услышал низкий, глухой, словно из-под земли идущий гудок. После долгой паузы — второй, после тишины — третий. Я посмотрел вокруг — спрятаться было негде. Я отошел от обрыва, встал, закрыв ладонями уши, как можно шире открыв рот.