Спасите, мафия!

Tamashi1

— Понятно, — усмехнулся Хибари-сан и тоже вернулся к пирогам. — Тогда пойдут все, кто хочет.

— Значит, пойдут все, кроме мисс пацифистки, — усмехнулся Принц, — ибо не думаю, что остальные будут столь же сентиментальны. Врага надо выводить на чистую воду сразу и не давать шанс ударить снова. А попытка свалить грязную работу на других, кстати, тоже не делает чести нашей мисс.

Я тяжело вздохнула, горько усмехнулась, но не ответила. Я не собиралась сваливать на них «грязную работу»: даже если бы они не пошли к Игорю в комнату, я бы всё равно не отправилась туда. Я бы просто попыталась с ним поговорить, но обыск — это вторжение в частную жизнь, мало ли что мы можем там найти? Не вижу ничего хорошего в том, чтобы перетряхивать чужое грязное белье в надежде обелить собственное, и уж тем более не считаю возможным просматривать чьи-то документы и прослушивать аудиозаписи. Это неэтично,

тем более если речь идет не о преступнике, а о человеке, который практически был нашим родственником. Я бы попыталась вывести его на чистую воду иначе, но обыск — это не тот метод, к которому я хотела бы прибегать…

— Может, ты и Гений, — усмехнулся Хибари-сан, не глядя на Бэла, — но идиот. Ты не понял причину ее отказа.

— Кажется, кто-то хочет нарваться на бой? — маньячно усмехнулся Бельфегор.

— Успокойся, Бэл, — вмешалась Ленка, на удивление спокойная и не впавшая в транс от такого известия. — Он не прав по форме, но ты и правда не понял Катю. Она просто слишком добрая, и это раздражает даже больше, чем подстава от Игоря. Хотя я легко могу допустить, что предатель именно он. Ведь недавно я слышала, как он говорил с женой по телефону — ее перевели в другую больницу, и условия там, похоже, очень хорошие. Мы ведь не знаем, что с ней, а от вопросов о ее диагнозе он уходит. Вероятно, ему потребовались деньги на лечение, так что мысли о его причастности у меня мелькали.

— Его жене нужна пересадка почки, — с тяжким вздохом пояснил Савада. — Мы выяснили это, взломав базы данных частной клиники. Оплата была переведена еще до того, как он получил конверт, так что это ничего не доказывает, но заставляет задуматься. Гемодиализ в частной клинике — тоже недешевая процедура. Прибавьте плату за уход и содержание. Он не смог бы оплатить лечение из собственных средств, если не копил всю жизнь, а информации о займах в банках мы не нашли.

— Я пробью информацию о «черных займах» у наших, — вмешалась Маша. — Надо исключить все варианты. Банки могут не дать кредит или затянуть с оформлением бумаг, а наши работают без официальных документов, выдают займы сразу и почти всем страждущим, но проценты начисляют огромные, потому мало кто на такой шаг решается, но лучше я всё же проверю.

— Было бы здорово, — кивнул Тсуна, и мы все вернулись к готовке, но настроение у нас резко испортилось.

Меня мучил вопрос — почему Игорь не обратился к нам, если ему срочно понадобились деньги? Да, мы не в лучшем положении сейчас, но, думаю, банк не отказал бы нам в кредите, да и если сумма не так огромна, что аж плакать хочется при взгляде на нее, мы смогли бы найти деньги — затянули бы пояса, но помогли его семье! Почему же он решил предать нас вместо того, чтобы попросить о помощи? Гордость? Нет, какая у предателя может быть гордость? Месть нам? А за что ему нам мстить? Вариант был лишь один — ему дали денег на оплату лечения Анны и накинули сверх того кругленькую сумму, и это меня расстраивало больше всего, потому как если бы предательство ради спасения жизни жены я, чисто теоретически, могла бы простить, то предательство ради наживы я простить уже не могла… А еще мне было непонятно, почему Тсуна и Хибари-сан не сказали обо всем сразу. Возможно, они всё же подозревали, что Игорь был замешан в этом не один, и это расстраивало еще больше. Я решила уточнить, когда Хибари-сан узнал о том, что видели его товарищи, чтобы понять, был ли у него шанс обыскать комнату Игоря, и тихо спросила, нарушив царившую в кухне тишину:

— Хибари-сан, а как давно тебе сообщили о том, что Игорь получил конверт?

— Вчера вечером позвонил Антон, — нехотя признался комитетчик.

— Значит, вы просто не успели осмотреть комнату Игоря, так? — уцепилась я за ниточку надежды.

— Вчера он был у себя в комнате весь вечер, а сегодня я искал информацию о его жене с компьютера Марии, — поморщившись, сознался человек, не любивший незаконные поступки.

Маня возмущенно фыркнула, но промолчала. Мой комп взлом баз бы не потянул, а спрашивать у нее разрешения на использование ее машинки наш мистер Пафосность не стал бы в любом случае, и Манюня это отлично понимала, потому и не стала высказываться, хотя была сим фактом возмущена. Вскоре мы завершили лепку пирогов, и народ, помыв руки, всей гурьбой отправился наверх, а я осталась следить за духовкой и надеяться, что Игорь не виноват, но мои надежды таяли с каждым мигом. Я прокручивала в голове события прошедших месяцев и понимала, что он стал скрытным, замкнутым и хмурым, как никогда раньше, избегал разговоров о состоянии жены, почему-то сказал, что Димка решил переехать в общагу и перейти на дневное отделение из-за освободившегося там места, хотя с заочного на очное

перейти не так просто, разве что на платное. Когда же в конце августа за вещами приехал сам Димка, он был странно хмурый, почти не общался с нами, хотя раньше всегда вел себя с нами как с сестрами, и сказал, что место освободилось внезапно, и он сумел перевестись на него. Хотя мне всё это тогда показалось очень странным, я не стала высказываться, отмахнувшись от неприятных мыслей, да и вообще мне многое казалось странным, но я упорно не хотела верить в причастность Игоря, хотя и понимала, что скорее всего это всё же его вина… А еще мне было очень стыдно за то, что мои сестры подозревали Мукуро и Бьякурана, а ведь они просто не могли пойти на такую подлость, и хотя я пару раз с сестрами на эту тему беседовала, Ленка отмахивалась, говоря: «Все предают, ну или почти все», — а Машка говорила, что она не будет никого винить, пока виновника не поймают, но и подставляться под удар не собирается, а потому просто будет опасаться всех и вся, кроме тех, кто не вызывает и никогда не вызывал сомнений ни на йоту.

Когда все пироги заняли почетное место на столе вместе с салатами, нарезкой из колбасы, сыра и ветчины, соком, селедкой под шубой, темпурой и шпротами, я поставила чайник кипятиться и, перемыв посуду, уселась ждать мафию и сестер. Чайник успел закипеть, но они так и не спустились, а вскоре на кухню пришел Игорь и удивленно спросил:

— А где все?

— Где-то бродят, — уклончиво ответила я и налила мужчине чаю. — Как дела? Как там Димка с Анной?

— Да всё нормально, — отмахнулся он, тиснув пирожок, а у меня почему-то сжалось сердце. На глаза наворачивались слезы, хотелось спросить: «Почему ты так поступил?!» — но я улыбнулась, села на свое место напротив окна, у которого сидел он, и, опершись подбородком о сложенные ладони и поставив локти на стол, спросила:

— Анне ничего не нужно? Может, мы с сестрами съездим навестим ее? Хоть передачку передадим, а то что всё ты ей мои пироги отвозишь — она же, небось, скучает.

— Не стоит, — нахмурился Игорь. — Что вам мотаться в Орел? Далеко это, да и дорого.

— Да не так уж и дорого, — фыркнула я. — А у фермы дела идут не настолько плохо, чтобы за каждую копейку давиться.

— Ну а что ее тревожить? — вздохнул мужчина, пряча взгляд и набив рот пирогом.

— Тоже верно, — кивнула я. — Хотя в общей палате и так лежать — не фунт изюма, когда сил нет на общение. Может, перевести ее в одиночную?

— Она со скуки сбежит оттуда, — поморщился Игорь.

— Зато она спокойна будет. Если ты волнуешься из-за денег, мы могли бы помочь. В конце концов, пояса затянем, а если нужна большая сумма, кредит возьмем. У нас положение стабильное, нам не откажут и затягивать не станут…

— Кать, не надо! — раздраженно бросил мужчина, и у меня вновь кольнуло сердце. Но я должна была продолжать, а потому улыбнулась и тихо спросила:

— Да ладно тебе, мы же друзья! И ты, и Анна за нами с детства приглядывали, Димка нам как брат. Неужели ты думаешь, что мы пожалеем денег на здоровье тети Ани? Она же мне была…

— Катя, перестань! — воскликнул Игорь и ударил ладонью по столу. Воцарилась тишина. Топор палача начал стремительное падение вниз.

Мужчина смотрел в стол, поджав губы. Надкусанный пирог он бросил на тарелку и прижал ладонь ко лбу, а я, игнорируя собственное состояние, которое можно было описать лишь как: «Я хочу, чтобы всё это оказалось кошмарным сном», — сделала печальное лицо, хотя для этого мне и стараться не пришлось, и, переборов себя, осторожно взяла Игоря за руку, лежавшую на столешнице, и тихо спросила:

— Всё так плохо? Скажи, какой у нее диагноз? Пожалуйста…

— Ей пересадка почки нужна, — пробормотал Игорь, убрав руку, которую я сжимала, под стол. — У нее отказала левая почка, а гемодиализ уже не спасает.

— А сколько стоит пересадка? У тебя есть сбережения? — тихо спросила я, положив ладони на край стола рядом со своей чашкой и мечтая вцепиться в столешницу, чтобы унять дрожь в руках, которая, к счастью, не была заметна из-за того, что руки были плотно прижаты к столу. Игорь же мрачнел с каждым моим словом и закрывал глаза левой рукой, плотно поджимая губы и явно не желая меня слышать, но я продолжала: — Если понадобятся деньги, любая сумма, сразу скажи и не молчи. Мы любим Анну и поможем ей, даже если придется очень туго, понимаешь? Вы же нам как родные, так что не думай, что это неудобно или повредит хозяйству — ради семьи мы готовы поприжать свои расходы. Так что не волнуйся, тетя Аня поправится, обязательно! И мы ей обязательно поможем. Я съезжу в Орел как можно быстрее и договорюсь об отдельной палате, переговорю с врачами — я хоть и на ветеринара учусь, но кое-что понимаю в медицине, так что насчет лекарств и…