Спасите, мафия!
Шрифт:
— Да ладно тебе, — почесав затылок выдал мечник без клинка. — Ты же понимаешь, что он не знал значения того слова. Да и Маша-сан наверняка это понимает, потому и не стала ухудшать ситуацию.
— Это да, — тяжко вздохнула я, скрестив руки на груди, а ноги вытянув под столом и скрестив в районе щиколоток. — Но знаешь, от этого не легче. Я сестру подставила.
— Она поймет и не обидится, — улыбнулся Такеши.
— Надеюсь, — тяжко вздохнула я и, наконец, взяла себя в руки. — Спасибо, Ямамото-сан, ты мне очень помог.
— Не за что, — кивнул парень. — Ты же мой друг.
—
====== 15) Неожиданности не всегда являются чудом, а чудес порой приходится слишком долго ждать... ======
«Душа человека — величайшее чудо мира». (Данте Алигьери)
Мы с Такеши были на кухне одни, причем я даже не услышала, когда нас покинул, бросив на произвол судьбы, Глава всея Дисциплины, лишенный птички — ее символа в моих глазах. О да, я псих, но после просмотра «Реборна» дисциплина у меня ассоциируется именно с Хибёрдом, а слово «комитет» — с повязками на рукаве…
Осмотрев содержимое рефрижератора местного розлива, я извлекла на свет Божий крабовые палочки и твердо решила сегодня на всех сварганить темпуру, и пусть кто-нибудь хоть слово вякнет! Однако моим отнюдь не наполеоновским планам сбыться было не суждено.
— Давай помогу? — с улыбкой вопросил Такеши.
— Поможешь? — призадумалась я. — Суши, да?
— Ага, — улыбнулся парень.
— Ну, давай, — кивнула я, выуживая из холодильника соленую рыбу. — Только с чем их делать-то?
— Да ни с чем, — пожал плечами Ямамото, ломанувшись к раковине и по пути выхватывая у меня рыбину за хвост. Он проскакал к разделочному столу у вышеупомянутой раковины, таща рыбу наперевес и довольно улыбаясь. Ты ее еще на манер меча возьми и с воплем: «Врой, мусор, я закамикоросю тебя твоим сородичем!» — на Суперби напади, ага… Авось, помрет от хохота.
Ладно, я снова язвлю, хоть Такеши и хороший человек: привычка, никуда от нее не деться. Главное не начать всё это вслух выпуливать, я ж прикалываюсь просто, а не издеваюсь… Короче говоря, Ямамото приступил к разделке соленой рыбы, а я начала перебирать рис. Было грустно, а когда мне грустно, я пою, но только когда одна: мои завывания даже сестры не слышали, ну, разве что в детсадовском возрасте хождения пешком под стол без засаживания в макушку заноз… Просто меня всегда учили всё держать в себе: все эмоции, кроме положительных, все мысли, кроме заботы о родных и переживаний о них, потому я и не привыкла разглашать то, что творилось у меня в душе. Ну и ладно, это лирическое отступление. А возвращаясь к прозе жизни, скажу, что вот так вот я и мучилась без музыки, развлекая себя болтовней с Ямамото о том, как правильно сражаться на мечах. Нет, я не собираюсь, конечно же, ломиться покупать катану и махать ею, аки Карлсон пропеллером, но почему бы не послушать знающего человека, учитывая, что повествует он очень интересно и ничуть не занудно?
— А Принцу чего ваять? Его Сиятельство настолько сиятельно, что с простыми пролетариями из одного котелка кашу из топора жевать не будет. Видать, считает себя круче Суворова, хоть через Альпы и не переходил.
Такеши призадумался, а затем спросил:
— Может, сашими? Я больше не умею ничего готовить, прости…
— Да ну тебя, Ямамото-сан, — рассмеялась я, откидываясь на спинку стула, стоявшего недалеко от плиты у нашего «круглого стола». — Я сама приготовлю. Вопрос — что? Чтоб недолго, но он не устроил бы мне вынос мозга своим сиятельным пафосом.
— Не знаю, — пожал плечами Такеши. — Слушай, а ты обо всех так язвительно говоришь?
— Не-а, — хмыкнула я вполне искренне. — Думаю о большинстве, но без язвительности — с ехидством. А говорю только о тех, кто меня активно терзает или просто достал.
— Защищаешься? — улыбнулся мечник понимающе.
— Ага, — тяжко вздохнула я.
— Вы чем-то с Франом похожи, только не обижайся, — почесав тыковку, выдал мой личный повар.
— Что ж поделать, — хмыкнула я, разводя руками. — Я об этом знаю: мы оба прячемся от жизни за маской ехидства. Как и Лена с Машей, кстати. Но Фран и Лена ушли в пофигизм, правда, Фран даже в более глубокий, чем Ленусик, Маня огрызается на всё, а я пацифист со склонностью вместо того, чтобы кусать, заплевывать ядом.
— Полезное умение, — рассмеялся Такеши, заканчивая нарезать красную рыбу.
— О да, — хмыкнула я. — Ну так что? Что мне приготовить Принцу?
— Не знаю, — пожал плечами Ямамото вновь.
— Ох ты ж японские портянки в валенки! — простонала я и попыталась выискать в памяти хоть один рецепт из списка Бьякурана. Облом. Припишите к моим недостаткам еще и склероз… И тут мне в башку стукнула вредная идея. Помните стишки Григория Остера под названием: «Вредные советы»? Вот и у меня получилось нечто похожее.
— Слууушай, — протянула я и ломанулась к холодильнику. — А как вот Бельфегор определяет, изысканное блюдо или нет, если он его никогда не ел?
— Ну… По вкусу и на внешний вид? — призадумался Такеши, водружая на стол тарелку с рыбой и усаживаясь на свое законное место.
— Точно, — кивнула я. — Если вид у блюда царский, наш стилетоносец вряд ли придерется сразу. Значит, можно сваять что-то простенькое, но в виде чего-то изысканного, и будет ему счастье.
— Но это должно быть вкусно, — внес свою копеечку в благое дело обдуривания сиятельного Чешира мечник.
— Конечно, — хмыкнула я, — куда ж без этого?
Выудив из холодильника всё необходимое, я начала со скоростью пулемета готовить не что-нибудь, а самую обыкновенную гречневую кашу-размазню. Такеши смотрел за данным действом с глобальным афигом на моське лица и отвлекся, лишь когда я выдала ему рис — взялся суши готовить, пускай ваяет. А я буду готовить «гречаники» — исконно русское блюдо для почти-Итальянского Принца с лыбой Гробовщика из «Темного дворецкого». Вскоре размазня была готова, и, увидев ее, Ямамото всё же не сдержался.