Спасите меня, Кацураги-сан! Том 10
Шрифт:
— Куракодзи-сан, а можете сами пошевелить правой ногой? — поинтересовался я.
— Сейчас попробую, — сглотнув сухой ком, ответил мужчина.
И к нашему всеобщему удивлению у него это получилось. Куракодзи Ёсида почти без труда согнул правую ногу в колене и даже пошевелил пальцами стопы.
— Могу, Кацураги-сан, — кивнул он. — Но ощущения какие-то странные. Не болит, не зудит… Но что-то с ней явно не так.
— Кажется, я понял, что вы имеете в виду, — догадался я, затем взял с подоконника запасной фонендоскоп, который используется врачами в приёмном отделении.
Я положил на правую ногу пациента фонендоскоп и свою ладонь.
— Ну что, Куракодзи-сан? — поинтересовался я. — Разницу в температуре чувствуете? Что горячее — моя рука или фонендоскоп?
Я заметил, как зрачки больного в ужасе расширились.
— Не вижу разницы, Кацураги-сан… — прошептал он.
Мы с Асакурой Джуном тут же встретились взглядами. Кажется, нам обоим в голову пришла одна и та же мысль.
Рэйсэй Масаши уже закончил осмотр и отошёл в сторону. И правильно сделал — хирургической патологии тут точно нет. Суставы в полном порядке. Болезнь «сидит» в нервной системе.
— Асакура-сан, проверьте внимательнее левую ногу, а я осмотрю торс, — посоветовал я.
Невролог молча кивнул и приступил к делу. У меня созрела идея, которую я хотел подтвердить. Определить уровень поражения можно было и с помощью магнитно-резонансной томографии, но мне хотелось сэкономить время. Дежурного рентгенолога на месте нет. Он сегодня находится дома и приедет только в том случае, если мы его вызовем. На это уйдёт время.
— Кацураги-сан, хорошо, что вы это подметили, — прошептал мне Асакура Джун. — Левая нога… Я упустил это из виду. Здесь мышечный спазм нарастает. И Куракодзи-сан, похоже, не может ею двигать.
Я включил «анализ» и ещё раз взглянул на ногу пациенту. Действительно, всё оказалось ровно так, как и говорил невролог. В левой ноге развивался спастический парез — состояние, при котором пациент практически не может шевелить конечностью, а мышцы при этом сжимаются всё сильнее и сильнее.
А я тем временем обнаружил аномальный участок кожи, который опоясывал левую половину тела пациента.
— Тут что-нибудь чувствуется, Куракодзи-сан? — уточнил я.
Однако, как выяснилось, левая часть живота и поясницы полностью потеряла и температурную, и болевую, и любые другие виды чувствительности.
— Вы уже догадались, какой диагноз, Кацураги-сан? — спросил Асакура Джун.
— О диагнозе говорить ещё рано, а вот синдром я точно выявил, — произнёс я и ещё раз взглянул на спинной мозг пациента с помощью «клеточного анализа».
Вот! Теперь я вижу! Зная примерное расположение повреждённого участка, шансов раскопать поражённую нервную ткань намного больше.
Левая половина спинного мозга на уровне четвёртого и пятого поясничных позвонков была сильно атрофична. Питание нервной ткани сильно нарушено, а все проводящие пути в этом участке находятся на грани гибели. То есть — они не проводят импульс от мозга к ногам и от ног к мозгу.
— Синдром Броуна-Секара, — сказал я Асакуре Джуну. — Это точно он.
— Повреждение половины спинного мозга? — нахмурился
Хороший вопрос. Но поспорить с моим мнением невролог не сможет. Ведь все симптомы этого синдрома налицо.
Вижу по лицу дежурной медсестры, что она совсем не понимает, почему у больного так отличается симптоматика в правой и левой ногах. А всё на самом деле очень просто.
Дело в том, что спинной мозг — это огромный канал, через которых проходит множество проводящих волокон. Одни ведут «чувствительность» от тела к мозгу, а другие отправляют «команду» от мозга к телу. Но эти волокна в спинном мозге проходят через несколько перекрёстов. Именно поэтому при повреждении лишь одной половины происходит такая картина. На правой ноге исчезла часть чувствительных функций, а на левой — часть двигательных.
И лишь в одном участке — ровно над повреждённым сегментом спинного мозга — выпали все функции.
Но такое чаще всего происходит при травмах. Поэтому вопрос остаётся открытым: откуда взялся этот синдром?
— Куракодзи-сан, вы сказали, что нарушения начались несколько месяцев назад, — напомнил пациенту я. — Вы за это время не падали? Никак спину не повреждали?
— Вообще, ничего такого не было, Кацураги-сан! — воскликнул он. — Я искренне не понимаю, почему меня всего сковало такой страшной болью!
— Асакура-сан, что думаете? — решил посоветоваться с неврологом я. — Возможно, произошло кровоизлияние в том сегменте спинного мозга, который сейчас потерял свою функцию?
— Хороший вариант, — кивнул он. — Но тогда нарушение произошло бы моментально. А Куракодзи-сан становилось хуже постепенно. И руки… Точно! С руками-то что?
А ведь правда… Сосуды в спинном мозге почти не повреждены. Но нарушения в поясничном отделе никак не могут влиять на руки. А руки и вся верхняя половина тела у пациента тоже болит. Очень нетипичная картина! И ведь никто из моих коллег не может, как и я, понять, а в чём собственно проблема!
На этом моменте мы решили сделать небольшой перерыв. Куракодзи Ёсиду госпитализировали в неврологическое отделение. Рентгенолога из дома всё равно вызвали, а пока тот ехал, я заварил себе крепкий кофе и присел рядом с Асакурой в ординаторской неврологии.
— Пока ничего не понятно, Кацураги-сан, — сказал он. — Смотрите, анализы крови пришли, — он протянул мне распечатку. — Совсем ни в какие ворота… С неврологической картиной никак не стыкуется.
В крови Куракодзи тоже были нарушения. Анемия, увеличение количества лейкоцитов. Ещё десять показателей разлетелись в разные стороны — кто вверх, кто вниз.
— Х-м-м… — протянул я. — Будто с костным мозгом имеются проблемы.
— Может какая-нибудь онкология? — предположил Асакура. — Метастаз прилетел в позвонок, затем повредил костный мозг и вылез прямо в спинной мозг? Отсюда и Броун-Секар!
— Нет, Асакура-сан, — помотал головой я. — Теория интересная, но в ней хромает всего один момент. От одного позвонка кровь бы так не разгулялась. Тут что-то не так…
Пока я изучал свежие анализы, Асакура Джун заполнял историю болезни пациента.