Спасите меня, Кацураги-сан! Том 10
Шрифт:
Да что же он, чёрт возьми, творит?!
Глава 3
Обеспокоенный здоровьем одного из лучших своих коллег, я направился в кардиологическое отделение. С какой стати Накадзима Хидеки вдруг решил написать отказ от лечения? Он ведь должен понимать, чем это может быть для него чревато!
Иронично всё-таки. Стоило мне только вспомнить о присущей японцам «достойной смерти» и, похоже, Накадзима-сан решил её принять. Нет уж, так не пойдёт. Я бы мог понять его отказ от лечения, если бы не видел
Но способ есть.
В кардиологическом отделении меня встретила полная женщина средних лет.
— Здравствуйте, Кацураги-сан, — поклонилась она. — Агисима Тайко, дежурный кардиолог. Это я звонила вам только что.
— Пойдёмте скорее к Накадзиме-сану, — решив не затягивать знакомство, произнёс я. — Что конкретно с ним случилось?
— У него лихорадка. Накадзима-сан кашляет, бредит, но это только по моим наблюдениям, — объяснила она. — Больше никаких симптомов он не называет, но при этом постоянно держится за грудь.
И снова лихорадка с кашлем. Только вовсе не обязательно, что это — инфекция. Есть и другие варианты.
— Кацураги-сан, мы пытались перевести его в отделение к Окабэ Акире, но он ни в какую! — объяснила Агисима. — Хочет видеть вас и никого больше. В крайнем случае можем попытаться уколоть ему успокоительное, а потом уже переводить в инфекцию.
— Стойте, не спешите, — попросил я. — В инфекцию пока рано. Есть вероятность, что у него совсем другое заболевание. И я уже догадываюсь какое. У вас ведь в отделении все привиты, посторонние люди не заходят, верно?
— Да, конечно, мы тщательно следим, чтобы до наших пациентов не добиралась инфекция, — ответила Агисима Тайко. — Но вы ведь понимаете, как сильно у него упал иммунитет после инфаркта? Да и организм слабый, всё-таки лет Накадзиме уже немало.
Мы дошли до палаты, где лежал старик.
— Останьтесь, пожалуйста, снаружи, Агисима-сан, — сказал я. — Мы с ним переговорим.
— Подождите, Кацураги-сан, вы ведь не думаете помочь ему с… С его затеей? — нахмурилась кардиолог. — Он ведь отказывается от лечения. Странно как-то, что он позвал к себе именно вас. Вы ведь с ним ни о чём не договаривались?
— Вы что, думаете, что я собираюсь его умертвить? — удивился я.
— Нет, что вы! — взмахнула руками Агисима. — Просто… Ну, именно так это и выглядит. Накадзима-сан отказывается от лечения и хочет видеть вас. А состояние у него критическое. Тут два варианта. Либо он хочет, чтобы вы поспособствовали его избавлению от мучений, либо думает, что только вы можете ему помочь.
А я действительно могу ему помочь. Энергии во мне сейчас — хоть отбавляй. Уж кого-кого, а Накадзиму-сана я вытащу.
— Даю слово, Агисима-сан, что не дам ему погибнуть, — пообещал я. — Но прошу вас, не заходите в палату, даже если пройдёт несколько часов. Не нужно его провоцировать.
На деле же я просто хотел воспользоваться лекарской магией без лишних свидетелей.
— Кацураги-сан, я правда надеюсь, что вы сможете его спасти, — сказала она. — В этой больнице его все очень ценят и уважают. Я не
— Я сделаю всё, что смогу. Если понадобится помощь — позову, не беспокойтесь, — ответил я. — И ещё одна просьба, Агисима-сан. Если я задержусь в его палате надолго, постарайтесь, пожалуйста, прикрыть меня в приёмном отделении и в терапии. Вроде там сегодня спокойно, но вы ведь сами понимаете, что экстренные пациенты могут обвалиться в любой момент.
— Даже не сомневайтесь, приёмное, терапия и кардиология — за мной. Только позаботьтесь о Накадзиме Хидеки.
Я молча кивнул и вошёл в палату, где находился заведующий терапией. Как и ожидалось, «анализ» тут же дал о себе знать. Но я решил не спешить с обследованием. Для начала нужно с ним поговорить. Понять хотя бы, что он задумал!
Накадзима Хидеки ворочался в больничной койке так, будто его терзала нестерпимая боль. Его дыхание было крайне тяжёлым, надрывным. Мужчине не хватало кислорода — это очевидно даже без каких-либо обследований.
— О, Кацураги-сан… — просипел он. — Повезло, что вы сегодня дежурите. Очень рад, что вы пришли.
— Накадзима-сан, что происходит? Почему вы отказываетесь от лечения? — сразу спросил я.
— А смысл? — сжавшись от боли, ответил он. — Мне и так понятно, что с такой сердечной недостаточностью я долго не протяну. Чего зря себя мучить?
— Раз вы не ждёте помощи, то зачем позвали меня? — поинтересовался я.
— Как это — зачем? — горько усмехнулся он. — Попрощаться, Кацураги-сан. Я научил вас многому, а вы многому научили меня. Куда больше, чем кто-либо из других терапевтов. Помните, что я говорил пару месяцев назад? Как только я уйду — не важно каким образом…
— Перестаньте наводить тоску, что за безысходность вы на себя нагнали?! — перебил его я. — Хотите уйти на пенсию — пожалуйста. Из жизни — нет. Я вас вытащу.
— Кацураги-сан, не перебивайте старшего, — вздохнул Накадзима. — Если не нравится формулировка, скажу иначе. Когда меня не будет в клинике, я хочу, чтобы именно вы возглавили моё терапевтическое отделение.
— Мне очень лестно это слышать, Накадзима-сан, — кивнул я. — Но обсуждать это мы будем после вашей выписки. А пока что слушайте меня. Не ведите себя, как капризный пациент. Вы сами таких терпеть не могли, так и не уподобляйтесь им! Сегодня — я ваш лечащий врач. А теперь живо закрыли тему о досрочном уходе. Перечисляйте жалобы.
— Кацураги-сан… — нахмурился Накадзима Хидеки.
— Перечисляйте жалобы! — повторил я. — Из-за чего вам стало хуже?
Упёртый старик ещё несколько минут молчал, но вскоре всё-таки сдался.
— Всё это началось ещё днём, — произнёс он. — Сначала я почувствовал, как сдавливает грудь. Возникла боль, которая по ощущениям раза в два больше, чем при прошлом инфаркте. Начала нарастать одышка… — в этот момент Накадзима выдержал паузу и сделал несколько глубоких вдохов. — Вот, видите? Я даже дышать уже толком не могу. Одышку вызывает даже обычный разговор.