Спасите меня, Кацураги-сан! Том 11
Шрифт:
Я почувствовал нездоровую смесь жуткой слабости и всемогущества. Не думал, что снова испытаю это чувство… Но мне уже приходилось так делать в прошлом. Лекари действовали не только в мирных районах, но и под обстрелом врагов. Моего близкого друга изрешетили пулями. У него были повреждены лёгкие, желудок и кишечник. Помню, как пытался купировать перитонит обычными препаратами, когда сил уже совсем не осталось. Тогда-то я и провернул впервые этот трюк. Никто кроме меня не знал, что так можно лечить людей. Это было открытием десятилетия. Страшным открытием
Ведь не каждый был готов жертвовать драгоценными годами жизни. Всем хотелось прожить до ста лет — а то и больше!
Помню одного лекаря, которому удалось продержаться целых сто пятьдесят лет. Но это был исключительный случай. Его магические каналы атрофировались уже после восьмидесяти. Остаток жизни он занимался дыхательными практиками, пил каждый день вино, ел качественный горький шоколад и никогда не брезговал адекватными физическими нагрузками.
Я был знаком с этим человеком лично. И он много раз советовал лекарям уходить из-за стола едва сытым, есть больше растительной пищи и не увлекаться мясной.
Когда он умер, выглядел этот лекарь не хуже, чем в свои восемьдесят.
Этим человеком был мой наставник. Тот, кто обучил меня всему. Я помню каждое его слово так, будто записывал все его фразы на диктофон. Вот уж действительно могущественный был целитель. Только за свою жизнь он спас так много людей, что магические каналы в итоге не выдержали и сгорели, стоило ему дожить до старости. В итоге лет шестьдесят он доживал уже без своей магии, которая дарила ему смысл в жизни.
Поэтому я думаю, что пожертвовать своими годами всё-таки стоит. Если когда-нибудь я останусь без сил… Я не смогу прожить, как мой учитель. Без медицины мне жизни нет!
Я направил максимум своей энергии в кору головного мозга Акихибэ Акико. И продолжал восстанавливать нервные клетки до тех пор, пока не услышал от неё членораздельной речи.
— Кацураги-сан… — прошептала она. — Спасибо, что спасли нас… Но мне так хочется спать. Простите меня, больше не могу удержаться…
С этими словами Акихибэ Акико заснула. А я увидел здоровую деятельность в её нервных клетках и тут же оборвал поток лекарской магии.
По моим прикидкам я только что потратил два года своей жизни. Что ж… Ничего! Самой Акико ещё явно предстоит прожить не менее пятидесяти лет. Значит, два моих года — эта маленькая плата.
В конце концов Акико уснула, а я, шатаясь, направился в свою каюту. Стоило мне упасть на свою кровать — и я сразу вырубился. Не стал даже переодеваться в сухую одежду. А смысл? За ночь лекарская магия восстановится, и я уничтожу все бактерии и вирусы, которые успели ко мне прицепиться за это время.
Спал я крайне беспокойно. Мне снились до одури сумасшедшие сны. Я перерождался заново в Индии, Америке, Северной Корее, России…
И стоило мне заглянуть в сценарий своей второй жизни в России, как меня кто-то разбудил.
— Мистер Кацураги, вы хорошо себя чувствуете? Кажется, у вас жар, — произнёс незнакомый
Я открыл глаза и обнаружил, что передо мной один из матросов, которые помогали нам вчера со спасением утопающих.
Прежде чем ответить на его вопрос, я сделал то, что планировал изначально. Убил все микроорганизмы, наладил очистительную способность бронхов, а затем ударил по своему гипоталамусу, чтобы заставить центр терморегуляции снизить интенсивность лихорадки.
Уже через пару секунд мне стало намного лучше.
— Я в порядке, не беспокойтесь, — произнёс я матросу, перейдя на английский язык. — Лучше скажите, как там мои коллеги? Доктор Фукусима и доктор Акихибэ — они в порядке?
— Благодаря вашим трудам, мистер Кацураги, они уже пришли в себя. Всё в порядке. Их осмотрели другие врачи и никаких проблем не выявили… Э… Правда, есть одно «но».
Я не на шутку напрягся. Боялся, что матрос скажет, что Акихибэ Акико после гипоксии осталась слабоумной. Но всё оказалось совсем наоборот.
— Мистер Фукусима ведёт себя крайне странно, — ответил матрос. — Выглядит очень подавленным. Много пьёт. Возможно, это связано со стрессом, который он пережил прошлой ночью. Но… Если честно, многие переживают насчёт его поведения. Мне бы очень не хотелось рассказывать об этом капитану. В противном случае придётся высадить его на берегах Индонезии. И после очередной госпитализации он будет добираться до Японии уже своими силами.
— Т-с-с! — прошипел я, показав матросу указательный палец. — Не волнуйтесь. Я сам с ним разберусь. Очевидно, мой коллега просто перенервничал. Не спешите с выводами — высадка ему точно не понадобится. В Австралию он прибудет абсолютно здоровым человеком.
Матрос молча кивнул и покинул мою каюту.
Не знаю, зачем я решил заступиться за Фукусиму Ренджи. Видимо, сыграла привычка «защищать своих». Он — мой коллега. Неважно, как он ко мне относиться и как я отношусь к нему. Вчера он бросился спасать Акихибэ Акико даже быстрее меня.
Правда… Так вышло, потому что он помешал мне выпрыгнуть за борт. А в итоге сам чуть не утонул. Но теперь это уже мелочи прошлого, которые мне предстоит разобрать с ним в личной беседе. Пожалуй, именно этим я прямо сейчас и займусь.
Выбравшись из своей каюты на верхнюю палубу, я чуть не лишился зрения. Солнце светило испепеляющим светом. И это при том, что сейчас — середина января! Я почувствовал жар и был вынужден скинуть своё пальто. Жар этот исходил не от моего тела, а от солнца. Причина этой аномалии, к сожалению, была мне ясна.
Что тут сказать? Парниковый эффект! Люди слишком сильно испортили самого своего главного защитника, без которого жизни на Земле и вовсе быть не могло.
Озоновый слой. Мы изрешетили его так, будто по небу постреляли радиоактивными пулями из громадной турели, которая может своими выстрелами достать до Луны. Теперь радиационные лучи могут оказывать особенно пагубный эффект на кожу человека.