Спасите меня, Кацураги-сан! Том 9
Шрифт:
— Казума-кун? А он-то тут при чём? — не понял я.
— Так Ватанабэ начал подозревать, что Казума, имея доступ к рейтинговой системе, специально ускоряет моё продвижение, — объяснил Кондо Кагари.
Я бы не обратил внимания на эту фразу, если бы не помнил, как Кацураги Казума предлагал мне то же самое. Он говорил, что может подтолкнуть меня, если я захочу. Но я тогда наотрез отказался и отругал его за мысли о нарушении правил и вмешательстве в честную конкуренцию.
Мог ли он втихую протолкнуть Кагари? Хороший вопрос.
—
— Комнаты ярости? — переспросил я. — А это ещё что такое?
— Погоди, Тендо-кун, ты что, никогда о них не слышал? — спросил Кагари. — Это же классная штука! Кстати, хорошая идея, Акико-тян. Я бы там Ватанабэ измолотил до полусмерти!
Я искренне не понимал, о чём идёт речь. Я что, упустил какую-то японскую традицию? Тут можно вызвать начальника на дуэль, если в организации есть соответствующая комната?
Если бы в нашей клинике такая была, половина врачей уже были бы мертвы.
— Кагари-кун, ну ты чего? — вздохнула Акико. — Тендо-кун ведь из Камагасаки. Там же вообще жуткая глушь. Откуда ему знать про комнату ярости?
— Ну… Не знаю. Интернет? — пожал плечами Кондо.
— Короче, Тендо-кун, в некоторых японских корпорациях специально оборудуют комнату, в которой стоит манекен с лицом начальника. Это сильно помогает сотрудникам выпустить пар.
— Исколотить всмятку этот манекен! Понимаешь, Тендо-кун? — окончательно перевозбудился Кагари.
— Хм, а это умно! — кивнул я. — Почти так же, как жестокие фильмы и видеоигры. Последние научные статьи говорят о том, что такие виды развлечений помогают людям выплёскивать свой животный гнев, и это сокращает вероятность реальных преступлений. Правда, в вашем случае речь идёт о другом — о снятии стресса.
Наш мозг очень сложная штука — это ни для кого не секрет. На самом деле ему без разницы переживаем мы какие-то события наяву или в мыслях. Человек может посмеяться над шуткой вживую и испытать прилив эндорфинов. И то же самое произойдёт, если он удачно пошутит про себя или вспомнит ту ситуацию, когда было весело.
То же происходит и с негативными эмоциями. Когда начальник доводит сотрудника, слабохарактерный человек может испытывать эти эмоции ещё несколько дней. Снова и снова, хотя ситуация уже осталась позади. В таком случае комната ярости — это идеальный выход.
— Но всё же думаю, что ставить манекен для избиений в поликлинике — не очень этично. Тогда уж лучше дома сооруди себе личного Ватанабэ, Кагари-кун, — предложил я.
— Думаю, в таком случае, при следующей проверке квартир Такаторой-сан, у него будет ко мне очень много вопросов, — хмыкнул Кагари.
Акико вновь покраснела. Видимо, вспомнила, как Такатора заявился с проверкой в тот момент, когда она вместе с остальными девушками пыталась прорваться в туалет моей квартиры.
— Ладно, ребят, зарядились позитивными
Не успел я добраться до своего кабинета, как меня нагнала Тачибана Каори.
— Кацураги-сан! Доброе утро. У нас проблемы, — произнесла она.
— Не самая лучшая фраза, с которой стоит начинать утро, Тачибана-сан, — усмехнулся я. — Что случилось?
— Помните, вы просили меня посмотреть Инодзаки Томуру? Пациента с болезнью Крона? — спросила она.
— Да, было дело, — кивнул я. — Что скажете? Картина очень нетипичная для этого заболевания.
— Именно. Потому что это — не болезнь Крона, — заявила она. — Я понятия не имею, что это такое.
— Как это? — не понял я. — Эндоскописты ведь поставили…
— Они перепутали, — ответила она. — Сбой системы. Заключения двух людей поменялись местами.
Теперь я окончательно запутался. Ведь и мой «анализ», и заключения эндоскопистов говорили об одном диагнозе.
Так чем же, чёрт возьми, он тогда на самом деле болеет?!
Глава 11
— Тачибана-сан, не спешите с постановкой диагноза, — предложил я. — Подождите до конца приёма. Я, как только закончу, зайду в терапию и постараюсь разобраться, что происходит с пациентом. Будем разбираться с ним вместе. Если вдвоём не получится — подключим консилиум врачей. Он уже второй день без окончательного диагноза. Так дальше продолжаться не может.
— Хорошо, Кацураги-сан, я без вас и не хотела влезать в это дело. Просто мне было важно, чтобы вы знали — диагноз всё ещё в подвешенном состоянии, — объяснила она и отправилась в свой кабинет.
Я же, готовясь к приёму, не мог перестать думать об этом случае. Как же так вышло? Наверное, мою бдительность притупило заключение эндоскопистов.
«Булыжная мостовая», такое определение свойственно для болезни Крона. Ведь я действительно лично видел в кишечнике Инодзаки Томуры множество язв. И чем-то картина напоминала «мостовую», но на деле ею оказалось нечто иное.
Этот симптом формируют язвы, которые покрывают кишечник вдоль и поперёк, из-за чего слизистая и становится похожа на некое подобие брусчатки. И этот симптом является патогномоничным — то есть, он возникает исключительно при этой болезни и не при какой больше.
Вопрос только в том, как я умудрился спутать его с чем-то другим? Видимо, потерял бдительность, когда увидел результат эндоскопии. Убедился, что передо мной нетипичное течение болезни Крона.
Анемия, поражённый язвами кишечник. Чем ещё это может быть? Обычный язвенный колит? Вряд ли… Тогда бы воспалительный процесс не смог дойти до тонкого кишечника.
— Кацураги-сан, с вами всё хорошо? — уточнила Сакамото Рин. — Мы можем начинать приём?
— Да, Сакамото-сан, увлёкся мыслями об одном пациенте, — кивнул я. — Зовите первого больного!