Спаситель Птолемей

Гульчук Неля Алексеевна

– Теперь, брат, ты – хозяин Македонии, – в один голос, не сговариваясь, радостно вскричали братья.

На лагерь опустился вечер, когда у палатки послышались голоса и вскоре вошел гонец из Пеллы, которого Кассандр ждал с нетерпением.

– Хайре, Кассандр, – проговорил гонец.

– Хайре, Полиект. Присаживайся. Какие вести привез? – не терпеливо спросил Кассандр.

– Хорошие. Только хорошие.

Лицо Кассандра озарила скупая улыбка.

– Передаю тебе привет из Пеллы, которая с нетерпением ожидает твоего прибытия. Пробил последний час для ненавистной царицы! Раздражение македонян против Олимпиады перешло в

ярость! На улицах Пеллы все требуют её казни. Я не слышал ни одного голоса в защиту царицы.

– Я не ожидал ничего другого, – ликовал Кассандр.

Оставшись один в своей палатке, Кассандр долго не мог уснуть. Думы, одна заманчивее другой, проносились в его властолюбивом сознании.

«Наконец-то, моя родная Македония, из которой меня изгнали, скоро будет полностью в моих руках. В Пелле теперь ожидают меня с распростертыми объятиями. Македоняне видят в моем возвращении свое спасение и готовят мне царский прием. Но это ли цель моих стремлений? Сделаться опекуном наследника престола, регентом, который направляет первые шаги ребенка? Стать слугой властелина, пусть первым? Я, Кассандр, имею все права на царский трон Македонии. У меня достаточно силы, чтобы уничтожить моих заклятых врагов. Я буду господствовать один в Македонии, господствовать независимо. Я предложу Олимпиаде корабль, который якобы доставит её в Афины, чтобы она смогла спастись от возмездия бегством. Я вовсе не желаю спасать её, но желаю, чтобы она своим бегством признала свой приговор. Когда в дороге Олимпиада будет умерщвлена, – мы представим смерть царицы как несчастный случай, – все с радостью будут думать, что ненавистная царица понесла заслуженную кару. Наш род не будет повинен в её смерти. Ну, а если же она со свойственной ей непомерной гордыней откажется бежать, будет говорить, что готова держать ответ перед македонянами, тогда македоняне сами и казнят её.»

Вдруг Кассандр почувствовал охвативший его ужас, – он понял, что боится Олимпиады, её смелости, непоколебимого величия, памяти Филиппа и Александра Великого, которую она будет призывать, а главное непостоянства македонян.

– Она должна умереть, должна, и немедленно, – глухо прорычал Кассандр.

Его бил озноб.

Он опустился на колени перед черной собакой и, ощутив тепло, исходившее от верного друга, успокоился.

Решение о казни Олимпиады было принято и отступать Кассандр на этот раз не собирался.

Рассудительно и вдумчиво распределяла Олимпиада свои последние часы. Великая царица, мать великого царя, она и умереть собиралась с истинным величием. Завтра Кассандр убьет её, тем хуже для Кассандра! Лучше смертью своей унизить противника перед судом истории, чем позволить опозорить свое имя.

Призвав на помощь свое врожденное мужество, не изменяющее ей и в самые опасные минуты, Олимпиада готовила свой уход из жизни словно величайшую церемонию.

Последний вечер она решила посвятить внуку. Напоила его козьим молоком, – в крепости никакой еды уже давно не было.

Царица напомнила маленькому Александру, что коза Амалтея своим молоком вскормила Зевса, сделав его непобедимым и самым могущественным среди богов.

– Моего отца ты тоже поила козьим молоком?

– Обязательно, ведь он – сын Зевса.

– Поэтому его никто не мог победить?

– Конечно.

Внук послушно выпил молоко до последней капли.

– А что ты мне сегодня расскажешь?

– Сегодня я расскажу тебе,

мой самый любимый мальчик, про бога Аполлона.

Она укрыла Александра теплым одеялом и накидкой из овечьих шкур, чтобы он не замерз. По приказу Кассандра в крепости перестали топить и было очень холодно.

Внук притянул Олимпиаду к себе, обнял за шею, как всегда перед сном поцеловал и попросил.

– Рассказывай скорее. Никто не умеет так интересно рассказывать, как ты.

– Когда родился Аполлон, вся природа вокруг ликовала.

– Потому что наступила весна, как сейчас?

– Да, дорогой. Юный Аполлон понесся по яркосинему небу с кифарой в руках, с серебряным луком за плечами. Золотые стрелы громко звенели в его колчане. Он летел высоко над землей, грозя всему злому, летел туда, где жил грозный Пифон, преследовавший его мать Латону. Он хотел отомстить ему за всё зло, которое тот ей причинил.

– Пифон такой же злой, как Кассандр?

– Да… Но Кассандр хуже Пифона.

– Значит, Аполлон настигнет и Кассандра?

– Обязательно.

Маленький Александр задумался, затем потребовал.

– Рассказывай дальше.

– Пифон жил в мрачном ущелье, где царил мрак и холод.

– Как в нашей крепости? – спросил внук.

– Да, – у Олимпиады от жалости защемило сердце.

– Ужасный Пифон выполз из своего логовища. Громадное туловище его, покрытое чешуей, извивалось меж скал, которые сотрясались от тяжести его тела и сдвигались с места. Пифон все предавал опустошению. В ужасе бежали от него нимфы и все живое. Пифон в ярости поднялся, раскрыл свою ужасную пасть и уже готов был поглотить златокудрого Аполлона. Тогда раздался звон тетивы серебряного лука, как искра сверкнула в воздухе не знающая промаха золотая стрела, за ней другая, третья. Стрелы дождем посыпались на Пифона, и он бездыханный упал на землю.

– Аполлон победит Кассандра? – уже засыпая, поинтересовался маленький Александр.

– Кассандра победишь ты, – с уверенностью в голосе сказала царица и крепко поцеловала внука.

Когда Александр заснул, Олимпиада положила на его ложе маленький лук и колчан со стрелами, которым в детстве любил играть её великий сын.

– Расти сильным и непобедимым!

Она склонилась над спящим внуком, крепко поцеловала его и стремительно удалилась, чтобы попрощаться с Роксаной и Фессалоникой.

Суровая, неулыбчивая Роксана вместе с красавией Фессалоникой ожидали царицу в одном из залов. Они поднялись навстречу Олимпиаде. Фессалоника упала перед ней на колени.

– Прости меня, что я не в силах защитить тебя!

Олимпиада помогла ей встать, крепко обняла.

– Я любила тебя, как родную дочь, даже сильнее.

Она подошла к столу и, устроившись в кресле, велела женщинам садиться, затем попросила рабыню наполнить кубки вином.

Фессалоника подняла на Олимпиаду удивленный взгляд.

– Да, Фессалоника, я – царица и умереть должна, как царица. Не печальтесь. Ваш долг теперь, и твой, Роксана, и твой, Фессалоника, отомстить за меня.

Роксана опустила глаза. Ей было страшно оставаться одной в этой чужой стране. Фессалонику она невзлюбила сразу, так как только этой красавице царица доверяла все свои тайны. Роксана сожалела, что покинула Вавилон. Неужели её тоже настигнет кара за убийство Статиры, как Олимпиаду за множество убиенных, ни в чем неповинных людей? Слова Олимпиады вывели Роксану из оцепенения.