Спаситель Птолемей

Гульчук Неля Алексеевна

Кассандр замолчал, стоя, осушил до дна кубок с вином. В зале наступила гнетущая тишина. Гнев обуял сердца братьев.

Наконец, Иола выразил то, что было у всех на уме.

– Мы научим врагов наших уважать род Антипатра. Мы прогоним их отовсюду, чтобы не путались у нас под ногами.

Остановившись напротив брата, Кассандр смерил Иоллу взглядом с головы до ног, одобрительно кивнул и начал вышагивать по залу. Заложил руки за спину. Все, замерев, следили за ним. Глядя себе под ноги, Кассандр продолжил начатый разговор.

– Я отказался вести с ним какие-либо переговоры,

сославшись на скорбь по отцу. Сказал, что приду к нему для переговоров через несколько дней. Попросил отпустить нас всех сюда, чтобы набраться сил после постигшей нас утраты. Он с радостью согласился. Разрешил! Запомните главное, – Полиперхонт боится нас. Окружил себя плотным кольцом телохранителей, дрожит за свою поганую жизнь. Но увидит он нас всех не скоро. Следует объяснить всем, кто может внять голосу разума, что путь Полиперхонта – путь погибели для всех македонян.

После этого Кассандр изложил всем свой тщательно продуманный план. Он был спокоен, сосредоточен, говорил негромким, бесстрастным голосом, к своему другу стратегу Никанору обратился к первому.

– Ты, Никанор, незаметно и как можно скорее, то есть завтра же, отправишься в Мунихию, сменишь начальника гарнизона Менилла и примешь присягу от городских старшин раньше, чем там распространится известие о смерти Антипатра. Будешь действовать от его имени и по его повелению. Заняв Мунихию, приступим к осаде всех афинских гаваней.

Стратег Никанор одобрил предложение Кассандра.

– Я полностью согласен с тобой, Кассандр. Гарнизон в Мунихии должен находиться под нашим командованием, чтобы из Греции направить удар против Полиперхонта и его единомышленников.

Затем Кассандр обратился к братьям.

– Другие посольства, которые возглавишь ты, Иолла, ты, Архий, ты, Никанор, и ты, Плистарх, отправятся незамедлительно в другие государства Греции и Азии к сатрапам и стратегам. Вы сообщите им о смерти отца и о том, что регентом назначен Полиперхонт. Я рассчитываю на их поддержку. Вы же, Перилай и Филипп, с нашими самыми надежными соратниками тайно поспешите к Геллеспонту с золотом, оружием и всем необходимым для бегства.

Кассандр неторопливо продолжал развивать свой план.

– Надо действовать согласованно, не жалея себя, выполнять весь разработанный мною план, не допуская отступлений от него. Я же завтрашним утром, затемно, отплыву в Египет, буду просить поддержки у всемогущего Птолемея, мужа нашей горячо любимой сестры Эвридики. Затем встречусь с всесильным Антигоном. Отец принял правильное и своевременное решение выдать нашу сестру Филу за его сына Деметрия. Призовем в союзники и Лисимаха, мужа нашей третьей сестры Никеи. Теперь эти сатрапы наши родственники и обязаны стать надежными союзниками. Я напомню им всем о нашем родстве и об опасностях, грозящих для всех представителей власти в государстве из назначения Полиперхонта регентом, и предложу срочно заключить оборонительный и наступательный союз для защиты наших общих интересов. От Антигона и Птолемея я потребую послать в Геллеспонт флот, чтобы предупредить ближайшую опасность, которая грозит нам со стороны одержимого Эвмена и царских войск, находящихся

в Азии.

– Да будут твои слова, брат, услышаны небесными и подземными богами, – воскликнул Иолла.

Все дружно поддержали его.

Получив строго засекреченное известие о смерти Антипатра и скором прибытии в Александрию Кассандра, Птолемей долго не мог заснуть и поспешил выйти в сад, чтобы сосредоточиться в ночной тишине. Новость оказалась более чем неожиданной. Через несколько дней Птолемей готовился стать отцом, и полученная новость не должна дойти до Эвридики и нарушить её покой. Если Кассандр приедет раньше, то скрыть случившееся навряд ли удастся. Пока о кончине Антипатра в Египте знает только он и тайный посланник.

Из далекого Египта Птолемей внимательно следил за тем, как Кассандр всеми правдами и неправдами рвался к власти в Македонии. Птолемей понимал – прекрасно понимал! – что Кассандр коварен и умен, что он своего добьется. Такие, как Кассандр, не проигрывают. Недальновидный Полиперхонт выпустил Кассандра и его братьев на волю из Македонии. Теперь Полиперхонт наверняка проиграет. Птолемей был предусмотрителен и ясно сознавал, что новый регент потерпит в ближайшем будущем сокрушительное поражение.

Птолемей предчувствовал, что надвигается нечто, и это нечто перевернет вверх дном всю жизнь Македонии. Кассандр безжалостно сметет неугодный его отцу и ему царский дом, затем уничтожит многих.

«На чем основываются мои мрачные мысли? Какие доказательства? Откуда темные предчувствия? – спрашивал себя Птолемей и сам себе отвечал. – Просто так кажется. Но мало ли что кому кажется! Это не закон для властителей.» Он невольно воскликнул: «Что-то случится!» Покой был нарушен. Про себя Птолемей решил, что лучше вступить в союз с сильным политиком Кассандром, чем с недальновидным Полиперхонтом.

Птолемей поднялся на крышу дворца. Отсюда виден весь город даже сейчас, поздним вечером. Вокруг – насколько хватает глаз – Александрия, его любимая Александрия, освещенная ярким лунным светом. Почти законченный строительством Храм бога Сераписа, усыпальница Александра, в которую в ближайшее время перевезут из Мемфиса тело великого царя, новые дворцы, дома, дома… И все они разделены широкими, длинными, чистыми улицами. И по всем этим улицам с самого раннего утра и до позднего вечера снуют люди, ради которых он готов пойти на союз с Кассандром. Он не сомневался, что именно за этим Кассандр торопится в Египет. Птолемей никогда, как и Александр, не любил Кассандра, но союз с ним был сейчас для Египта выгоден.

Вдруг Птолемей услышал чьи-то шаги, – внизу, обнявшись, шли по одной из аллей сада Агнесса и Менелай. Обращение Агнессы с Менелаем было полно кротости и доброты. Они остановились, нежно поцеловались и растворились в темноте.

Птолемей провел рукой по глазам, – лучше бы ему не видеть эту влюбленную пару. Какое странное, щемящее, болезненное чувство – ревность!..

«Менелай влюблен в прекрасную Агнессу! Менелай – мой брат! Я должен желать ему счастья! А я трепещу от ревности! Что со мной? Неужели я способен на низменную зависть?» – спрашивал себя Птолемей.