Спасительная любовь
Шрифт:
— Мне лучше.
Ей пришло в голову, что она слишком измучена, чтобы плакать. Тогда почему перед ее платья такой влажный? Может быть, она ошиблась? Джек понес ее в библиотеку, и Оливия поняла, что на ее руках был не дождь. Это была кровь.
Оливия растерянно смотрела на нее, не понимая, откуда она.
— Джек?
Он наконец взглянул на нее.
— О Боже, Лив.
В его глазах она увидела тревогу.
— Черт, — произнесла герцогиня, появившаяся в дверях. — Положите ее на
— Всем понемножку, — провозгласила старая дама. Все двигались очень быстро, но казалось — невероятно медленно.
— В чем дело? — спросила Оливия, видя вокруг себя встревоженные лица.
— У тебя еще где-нибудь болит? — спросил Джек, опуская ее на обитый коричневой кожей диван и сдергивая с себя шейный платок.
— У меня красные руки.
— Я знаю, милая. Тебе нужно лечь.
Он прижимал платок к ее шее. Было больно. — Порез идет по всей шее, — прозвучали слова герцогини. — Нужно снять медальон.
Оливия приподнялась, высвободила руки.
— Нет! Нет, это невозможно.
— Но нам придется, дорогая, иначе доктор не сможет помочь вам.
Оливия чувствовала, как по щекам ее потекли слезы.
— Я никогда не снимала его. Ни разу.
— Вы сможете держать его в руке. Хорошо?
Руки Джека тут же оказались у нее на затылке. Кто-то прижимал тампон к ее щеке, и она вспомнила. Да. Нож. Тот человек порезал ее. Ему был нужен список. Он чуть не убил ее.
Джек смотрел на медальон, лежавший на ее ладони.
— Ведь это я дал его тебе.
— Отдай! — умоляюще сказала она, понимая, что это звучит некрасиво. — Верни его мне!
Замешательство и боль отразились в глазах Джека. Ей было все равно. Ей надо получить свой медальон, зажать в руке, или… или…
Когда Джек вложил маленький золотой овал в ее руку, она всхлипнула. Она зажала медальон в руке так, словно это была ее единственная связь с жизнью. Так и было. Всегда так было.
— Это все, что у меня есть, — всхлипнула она и удивилась, что сказала это вслух.
— Разумеется, не все, — утешал ее Джек. — У тебя есть все мы.
Она вздрогнула, успев заметить печаль в его глазах.
— Нет, — твердо сказала она.
— Джек, — приглушенно сказала леди Кейт, — она повредит себе, если не успокоится. Лучше, если вы поможете мужчинам.
— Нет, подожди, Джек, ты должен пообещать, — произнесла Оливия.
Он был напуган. Ей показалось, что он дрожит.
— Все, что угодно.
— Если со мной что-нибудь случится, найди Джорджи. Поезжай к ней. Обещай мне, Джек.
— Найти Джорджи? Что ты хочешь сказать?
— Обещай мне, — молила она, сжимая его руку. — Найди ее.
— Конечно.
Она кивнула. Хорошо. Если он
— Ох, — пробормотала она, — голова болит.
— Что он хотел, Ливви? Ты знаешь?
— Не сейчас, Джек, — сказала леди Кейт. — Пусть она отдыхает.
— Нет, — не согласилась Оливия, — не дайте мне забыть. Ему нужен список. Мне надо сказать Джеку.
Грейс опустилась перед ней на колени и стала осторожно обтирать ей лицо чем-то холодным и жгучим.
— Он слышал меня, Грейс? — спросила она, вдруг испугавшись, что она только подумала об этом.
— Конечно, дорогая.
Она вздохнула и закрыла глаза.
— Хорошо. Тогда все будет хорошо. Он защитит их вместо меня.
— Кого, дорогая?
— Джейми. Джек позаботится о Джейми, если я не смогу.
— А кто такой Джейми?
Она улыбнулась, но слезы продолжали струиться по ее щекам.
— Наш маленький мальчик.
Глава 21
Джек был у выхода из библиотеки, когда услышал, что сказала Ливви. Ошеломленный, он повернул обратно.
Она лежала с закрытыми глазами, ее бедное личико пряталось под салфеткой. Грейс, глаза у которой стали больше обычного, предостерегающе взглянула на него. Не сейчас, говорил ее взгляд.
Нет, сейчас. Его сын?
Но леди Кейт взяла его за руку и вывела из комнаты.
— Она скажет сама, когда будет доверять вам, Джек.
— Когда будет доверять мне? — взволновался он. — Вы ее слышали? Мой сын жив, а она даже не подумала сказать мне, и вы говорите, что мне нужно ждать?
Леди Кейт бросила на него жесткий взгляд.
— В самом деле, мой дорогой граф. Вы без всяких доказательств решили, что это ваш сын? Что, собственно говоря, изменилось?
Она вовремя остановила его. Конечно, она права. Это было последнее и худшее обвинение, которое он предъявил ей.
Внезапно, как кинжальный удар в сердце, пришло воспоминание — он вспомнил свет в ее глазах, когда она прошептала ему чудесную новость: у них будет ребенок.
Три месяца спустя он захлопнул перед ней дверь со словами: «Пусть твой любовник растит своего ребенка».
Он в самом деле поступил так с ней? Как он мог быть таким жестоким к женщине, которую обещал защищать? Как мог он верить кому-то больше, чем своей Ливви?
Он не помнил всего, но это он помнил. Он был трусом. Он предал ее.
— Вы знали? — спросил он, чувствуя, как гнев сменяется ощущением собственного ничтожества.
Леди Кейт грустно покачала головой.
— Мы все думали, что ребенок умер. Оливия была так напугана Джервейсом, что, как я теперь думаю, распространила этот слух, чтобы отвадить его.