Спасти президента
Шрифт:
— Рейтинги на сегодня, Болеслав Янович, — сказала она. — Только что получены.
— Э-э, спасибо, Ксения... — пробормотал я, взял пакет и укрылся у себя в рабочем кабинете.
Служба профессора Виноградова славилась тем, что ее прогнозы всегда сбывались. Это было личное изобретение профессора — так называемый веерный метод. Древние пифии лопнули бы от зависти, узнав, каким простым способом виноградовские парни обманывали судьбу. Насколько я понял, расчеты велись по трем-четырем различным коэффициентам, и результатов всегда было несколько: сам выбирай, какой захочешь. При любом раскладе хотя бы один из
Даже не распечатывая пакет, я привычно выбросил его в пластмассовое мусорное ведерко под столом.
Времени оставалось впритык. Через час с небольшим Президенту надо было уже быть в «Останкино» и в прямом эфире вести дискуссию с остальными претендентами, а я еще не выдумал повод, из-за которого наш кандидат откажется выступать по ТВ. Ладно, для формулировок у нас имеется пресс-секретарь, господин Баландин Иван Алексеевич.
Я поднял трубку черного телефона.
— Ксения, Пашу быстренько ко мне, — распорядился я. — И, кстати, где у нас Баландин?
— В пресс-центре, Болеслав Янович, — сообщила секретарша. — Вызвать его?
От пресс-центра до моего кабинета добираться минут пять-десять.
На разговор же с Пашей мне хватит десяти-пятнадцати.
— Скажи, чтобы поднимался сюда, — велел я. — Как только освобожусь, я его приму. Но если раньше объявится Петр, запустишь его ко мне без очереди... — Отправив Петю на телевидение, к Полковникову, я теперь ждал его обратно вместе с кассетой. — Кто-нибудь мне звонил?
— Дважды звонила Анна, — ответила секретарша. — Опять искала отца или вас. Я сказала, что у вас выездное совещание. Как вы и просили.
— Правильно, Ксения, — одобрил я и положил трубку. Пока я так и не придумал, что говорить президентской дочери. Сказка о наших совещаниях с папой не может быть вечной, а что потом? Я предпочел бы десяток сложнейших саммитов одному объяснению с Анной...
Помощник Паша материализовался в кабинете, держа в руках три разноцветных папки — красную, зеленую и голубую. За ними я и посылал его к аналитикам из штабной Группы наблюдения. Аналитикам полагалось тщательно отслеживать каждый шаг наших основных конкурентов и, в случае чего, предлагать контрмеры. На каждый вражеский чих — наше железное «будь здоров!»
— Есть новости? — спросил я.
— В целом, затишье, — доложил Паша, заглядывая в красную папку. — Кандидат от левых сил Товарищ Зубатов сегодня выступал в колхозе «Заря», это километрах в семидесяти по Волоколамскому шоссе. Обычный набор аргументов: спад рождаемости, высокие цены, коррупция, проблема Крыма... Да, вот еще что! Со ссылкой на западное радио прошла довольно странная информация. Будто бы во время этого выступления Зубатов обратился за поддержкой к еврейским интеллектуалам...
— В колхозе «Заря» много еврейских интеллектуалов? — удивился я.
Паша пожал плечами:
— Не думаю, Болеслав Янович. Два-три человека максимум. Но в любом случае такая игра на чужом поле выйдет ему боком. Аналитики уже предсказывают трения левых с карташовцами, их временными союзниками.
—
Мой помощник сунул нос в папку цвета бильярдного сукна.
— Тоже ничего оригинального, — сказал он. — Все еще разыгрывает «кавказскую карту». Такое впечатление, что решил баллотироваться не в президенты, а в имамы Кавказа. Наши аналитики считают, что предвыборная эффективность его нынешней поездки по горным районам — ноль целых тринадцать сотых...
Мне стало жалко Генерала, выбравшего столь неблагодарное поле для агитации. На предприятиях «оборонки» средней полосы России ему бы повезло больше. Вот что значит — направить вектор своих усилий в неверную сторону, да еще упорствовать в ошибках. Кажется, я здорово переоценил таланты его полковника Панина. Нам же легче.
Между тем помощник Паша уже раскрывал третью — голубую — папку, намереваясь поведать мне заодно и об Изюмове. Раньше меня даже забавляли дурацкие выходки этого типа. Но теперь я отрицательно помотал головой: не до клоунов нам сейчас. Некогда. Когда твой собственный кандидат накануне выборов оказывается в реанимации, начисто пропадает всякая охота смеяться — даже над болванчиком Фердинандом. Тут впору бы не заплакать.
Спокойнее, Болек, приструнил я самого себя. Спокойнее, милый. Все у нас получится.
Коротко звякнул черный телефон.
— Прибыл Петр, — отрапортовала Ксения.
Деловитый помощник Петя, размахивая портфелем, влетел в мой кабинет. Для полного сходства с голубем, принесшим Благую Весть, помощнику не хватало только оливковой ветви в зубах. Ее заменила долгожданная кассета в портфеле.
— Он опять извинялся, Болеслав Янович! — без предисловий начал Петя. — Говорил, что не виноват. Что те снимали сами, по собственной инициативе, без команды, а сам он — ни сном, ни духом...
Нечто похожее главный телевизионщик лепетал и мне в телефонной беседе. И, наверное, не врал. Полковников слишком осторожен, чтобы так в открытую подставлять шею. Хороший компромат добывается тайно и отлеживается в загашнике до поры.
— Ладно, поглядим, — сказал я.
Петя воспринял последнее мое слово как руководство к действию. Он придвинул поближе японскую видеодвойку, вложил кассету в паз. В отличие от компьютера, видеотехника в моем кабинете обычно простаивает без дела, но тут неожиданно пригодилась.
Пошла запись. Несколько минут мы с помощниками добросовестно взирали на экран, пытаясь понять, что же там творится. В первый момент я даже решил, будто Полковникова обуял бес непослушания, и он втихомолку подсунул Пете совсем другую пленку. Лишь опознав на экране край собственного уха и сегмент аккуратного пробора премьер-министра Украины Козицкого, я убедился: кассета та самая. Однако наш с Козицким выход из подъезда снят был в какой-то вызывающе авангардной манере. Как если бы вокзальную публику из знаменитого «Прибытия поезда» перед самым прибытием покрошили в мелкую вермишель, а после эту вермишель кое-как собрали и высыпали на перрон. На трезвую голову так изгаляться было просто немыслимо. Да-а, алкоголизм есть великий двигатель культуры, понял я. Телерепортаж хмельных операторов из «Останкино» — настоящий кладезь новаций мирового кинематографа.