Спасти президента
Шрифт:
Одним словом, Исаев мог при желании достать взрывчатку где угодно, когда угодно и сравнительно дешево. И желание свое исполнил. К одиннадцати утра голова моя опухла от канцелярских фраз эмвэдэшных сводок. Сперва я читал их внимательно, затем стал проглядывать навскидку, а под конец уже открывал файлы всего на несколько секунд и тут же закрывал. Среди тонн ворованного (списанного, утерянного, погоревшего) пластита наверняка где-то прятались и килограммы из сиреневого рюкзачка. Но отыскать каплю в море не смог бы даже великий эксперт Сережа Некрасов — куда уж мне, скромному труженику
После шестидесятого хищения на складе (г. Гудауты, десять ящиков, часовой оглушен) и тридцать второго пожара на БДХ (Пензенская область, Сердобский район, неисправность электропроводки, ущерб в двести тысяч у. е.) я сдался, отменил эту поисковую программу и занялся отпечатками пальцев.
Свежие папиллярные оттиски в квартире «Мстителя» были оставлены двумя людьми — самим Исаевым и неизвестным гражданином.
Исаевские пальчики у меня имелись во множестве, и хорошей сохранности, однако пользы от них не было никакой. В ответ на мои вопросы компьютер лишь виновато попискивал, каждый раз выдавая на экран красный квадрат и слово «Sorry!». В электронных картотеках МВД, ФСБ, РУ Минобороны и Минюста нашему «Мстителю» удалось не засветиться: не был, не участвовал, не привлекался и уж тем более не состоял в штате указанных ведомств. Просто ангел без крыльев.
Пальцы неизвестного гражданина оставили много меньше отметин, половина из которых к тому же были смазанными. Все-таки я просканировал и запустил в сеть два оттиска поприличней, не слишком надеясь на выигрыш.
Картотека МВД. «Sorry!»
Картотека Минюста. «Sorry!»
Картотека Разведупра МО. «Sorry!» (Ну, эрушники не скажут, даже и если знают. Особенно человеку с моей степенью допуска. Впрочем, те и генералу Голубеву ничего не скажут: Лубянка и «Стекляшка» — вековечные соперники.)
Свой родной каталог ФСБ я приберег напоследок. Нажал клавишу, послушал жужжание диска и стал ждать очередного явления красного квадрата. Как вдруг...
Оп-ля! Неужели что-то клюнуло?!
Вместо «Sorry!» на красном фоне компьютер внезапно выдал мне зеленый треугольник с надписью «One moment...». Во мне тотчас же пробудился охотниче-рыболовный азарт.
— Глянь, Сережа! — радостно воскликнул я. — Кажется, есть контакт! Смотри, машина заарканила второго, сообщника... Подсекай же, подсекай!
Компьютер очень старался мне помочь. Жужжание усилилось. Треугольник на экране оброс пунктирной границей, из темно-зеленого стал совсем светлым, а затем пропал вместе с надписью. Из динамиков раздалась музыка — первые такты народной песни «Не шей ты мне, матушка...». Экран на мгновение померк, а после на нем образовалась картинка. Лицо в окружении текста.
Это лицо я бы узнал из тысячи.
— Ну и рожа! — поцокал языком Некрасов. — Настоящий бандюга, прямо по теории Ломброзо. Видишь, Макс, какие у него надбровные дуги? щеки? нос? Явно криминальная внешность... Погоди, да ведь он мне кого-то напоминает. Точно!.. Макс, дружище, у тебя нет брата-близнеца?
— Очень остроумно, Сережа, — с досадой ответил я, стирая картинку одним нажатием клавиши.
Мне никогда не нравился этот снимок из моего личного дела.
— Первая заповедь дактилоскописта: не наследи, — наставительным тоном заметил Некрасов. — Когда снимаешь чужие оттиски, сам работай в резиновых перчатках. Иначе всю жизнь будешь ловить собственный хвост.
— Не ношу я с собой резиновых перчаток, — буркнул я. — И времени у меня нет, чтобы соблюдать все твои заповеди. Лучше посоветуй, великий эксперт, где мне дальше копать.
— Для начала сделай фоторобот, — предложил мне великий эксперт. —Ты же его видел, а зрительная память у тебя, слава Богу, неплохая.
— Благодарю за ценный совет, — проворчал я. — Есть только одна маленькая закавыка: я его видел со спины. И на затылке у него нет особых примет. С такими затылками пол-Москвы ходит, всех не пересажаешь.
— Тогда найди его фотокарточку, — сказал рассудительный Сережа. — Знаешь, где ее искать?
— Есть вообще-то одна зацепка... — Я вспомнил про ОКПИМВ мистера Федотова и про высоченную гору папок в каморке архивного юноши Вани Воробьева.
Ниточку эту я держал в резерве со вчерашнего дня — думал как-нибудь обойтись без раскопок в архиве. Однако иных вариантов у меня уже не было. Будем напрягать инвалидную команду.
Мобилизую хозяина пыльной горы, решил я. Пусть Ваня поработает в поте лица. Понадобится ему бульдозер — найму бульдозер за свои кровные, лишь бы искал. Молоком буду его поить, лестницу-стремянку держать, почетную грамоту выпишу. Если Воробьев приступит немедля, то, возможно, и откопает мне к вечеру личное дело Исаева. А в нем найдется фото, хоть плохонькое. Или я ничего не понимаю в личных делах...
План мой с треском лопнул, стоило мне приехать на улицу Лео Толстого.
Я как-то упустил из виду, что Москва — просто сказочный город, который меняется не по дням, а по часам. Наши пейзажи и ландшафты обожают играть с людьми в прятки. Вернувшись из недолгой командировки, коренной москвич становится туристом и ориентируется по солнцу. Без толку пытаться рисовать карту города: ничто не вечно под курантами, даже сами куранты. Там, где вчера зиял пустырь, сегодня уже радуют глаз новостройки.
И наоборот. Да еще как наоборот!
В прошлый раз мне пришлось немало побродить, отыскивая здание инвалидского Комитета. Теперь же я нашел его без труда — по скоплению народа.
Здания как такового уже не существовало. От него сохранился лишь обломок фасада и обугленная дверь подъезда, ведущего в никуда. Все кругом было засыпано битым кирпичом, горелой щепой, разнокалиберным мусором и покореженным металлом. Вместо нарядных панно на земле валялись какие-то бурые лоскуты. Позолоченные решетки превратились в гнутую оплавленную арматуру. Ветер носил по воздуху серые ошметки пепла, который еще недавно был бумагой.