Спасти президента
Шрифт:
— Процентов семь еще можно добрать... — завздыхал Борисов. — Но тогда придется взять в долю хакасское лобби. Аборигены хотят большего суверенитета и свой кусок отчислений из налогового фонда... Обещать?
Я посмотрел на карту. Маленькую автономию, как и прежде, со всех сторон обступал Красноярский край. Суверенитет таежного анклава, да еще на госдотации, был абсолютно не опасен для Москвы.
Когда местные элиты наиграются в свободу, то снова придут в Минфин с протянутой рукой. А Лелик Гурвич еще помаринует их
— Обещайте, — позволил я.
Из селектора раздался сердитый кашель: так губернатор Красноярского края Сан Саныч Обушков выражал свое несогласие. У Обушкова с Борисовым были старые счеты. Еще в начале 90-х край с автономией сцепились в жестокой схватке за лакомый кусочек — Минусинский медеплавильный комбинат. В ходе приватизации ММК два директора подряд без следа сгинули в тайге, а третий таинственно сгорел прямо у себя в кабинете. Чтобы не допустить дальнейшего смертоубийства, центр переписал комбинат в федеральную собственность. Спорное имущество отошло Москве.
— Красноярск получит слово в порядке очереди, — строго заметил я. Губернаторский кашель смолк.
На букву «Б» у меня значился Биробиджан. В правом нижнем углу карты мигнул огонек.
— Добрый день, — поздоровался главный город Еврейской автономии.
— День добрый, Федор Саввич, — ответил я Рубахину, тамошнему премьер-министру. — У вас как дела?
— Процентов шестьдесят завтра дадим, — осторожно произнес Федор Саввич. — И процентика три в резерве, сейчас над ними работаем. Пенсии получены, но есть кой-какие сложности...
— Ваши тоже хотят суверенитета? — предположил я.
— Что вы, спаси Иисусе! — с испугом открестился Рубахин. — Нам бы, наоборот, сменить прежнее название. Титульной нации почти уж совсем не осталось. Кто выехал на родину, а кто и помер...
Рубахин и раньше вылезал с этой скользкой идеей. И всякий раз — ужасно не вовремя.
— Это не аргумент, — возразил я. — Название — всего лишь дань исторической традиции. В Соликамске давно нет никакой соли, в Минводах основные минеральные источники пересохли лет сто назад. Почему же в вашей Еврейской автономии непременно должны быть евреи? Чем вы лучше других?
Моя железные доводы возымели действие: озадаченно крякнув, Рубахин смолк. Я же перешел к букве «В» и вызвал Волгоград. Моргнул огонек на карте.
— Здравствуйте, Борис!
— Пламенный привет, Болеслав Янович! — бодро отозвался из селектора Боря Завгородний, молодой и прыткий губернатор Волгоградской области. — Накануне выборов мы провели сто сорок семь агитационных мероприятий, включая раздачу бесплатного пива инвалидам и благотворительные сеансы для неимущих детей. Показывали новое кино, про Деда-Мороза. Кроме того, мы выпустили и расклеили...
— Сколько дадите процентов? — сухо прервал я борино красноречие. В губернаторской бодрости я ощутил наигрыш.
— Тридцать пять чистых, — погрустнел
— А если вместе с казаками?
— Тогда до сорока дотянем... — подумав, надбавил губернатор. — Но вряд ли больше, Болеслав Янович. Зубатовцы, гады, так и прут напролом. Сулят райскую жизнь, большие пенсии, показательные процессы. Короче, охмуряют электорат почем зря. У них тут под Мамаевым курганом что-то вроде подпольного обкома...
— Борис Александрович! — сурово перебил я. — Вы не в детсаде, и я вам не нянька. Впереди у вас день, ищите резервы. Обком обкомом, но рядовой избиратель всегда предпочтет лысому столичному журавлю местную синицу в руке. Найдите до завтра эту синицу. Задействуйте всех, кого можно и нельзя. Ветеранов, дачевладельцев, филателистов, собаководов, рыболовов, любителей кактусов... Встречайтесь лично. Намекайте на целевые выплаты из губернаторского фонда... В общем, если желаете с нами дружить, — обеспечьте хотя бы пятьдесят один процент по области. Полсотни и еще один. Уяснили?
— Уяснил... — после паузы вздохнул Завгородний. — Трудно, понятно. Но раз надо, то будем бороться и искать.
Очевидно, мои слова о дружбе губернатор понял правильно. Дотационным регионам сейчас надлежит не рыпаться, а собирать голоса электората в общую копилку. Иначе при выдаче материальной помощи буква «В» может вдруг оказаться в конце списка. По ошибке. Министр финансов Лелик Гурвич, знаете ли, не филолог. Путаница с алфавитом ему простительна.
Теперь замигала лампочка к западу от Волгограда. Губернатор Воронежской области Олег Якушкин был уже на связи. Покончив с приветствиями, я сразу взял быка за рога.
— Сколько соберете?
Я был готов к худшему: родной край поэта Никитина традиционно голосовал за левых. Своего губернатора мы подсадили сюда чудом. Едва-едва слепили ему имидж независимого кандидата и борца с коррупцией.
— От шестидесяти пяти до семидесяти, — гордо проговорил Якушкин. — А то и больше возьмем. Смотря по погоде.
Для Воронежа это было слишком, учитывая их бюджетные дыры. Неправдоподобно, подозрительно много.
— Что-то больно жирно, Олег Валерьянович, — вслух усомнился я. — Перебираете. Откуда такая роскошь в центре России? Неужто Минфин полюбил вас в обход других?
— Пока справляемся своими силами, — довольно хмыкнул воронежский губернатор. — Нашлись ресурсы. Хватило и бюджетникам, и ветеранам, и студентам. Даже культпросвету подкинули чуток, на реставрацию памятника Никитину...
На карте быстро перемигнулись десятка три огоньков сразу. Из селектора послышались досадливые междометия. Начальники прочих региональных штабов ревниво обсуждали будущий успех своего коллеги. Ради таких сюрпризов и стоит проводить наши переклички.
— Может, поделитесь секретом? — предложил я Олегу. — Или у вас «ноу-хау»?