Спасти Смоленск
Шрифт:
Вызвали Игоря. Тот присел на корточки перед сундуком, задумчиво оглядел замок, вздохнул, сбегал за инструментом, поковырялся какой-то шпилькой минут десять, а потом с торжествующим видом поднял металлическую дужку и открыл «сейф».
– Вуаля!
Увидев содержимое сундучка, спецназовцы дружно присвистнули. Тот был доверху набит серебряными монетами.
– Талеры, – с выдохом произнёс Павленко, мимо которого такое событие пройти не могло.
– Ефимки, – поправил историк. – А полное название «Йоахмстальгульденгрошены». Талерами их в Европе называли.
– А что, у нас только чешуйки были? – хмыкнул Павленко. – Это ж заколебёшься деньги считать!
– Ну, что делать. Рубли только при Петре появились. Вот их как раз из талеров и чеканили. Алексей Михайлович попытался крупные монеты в ход пустить – не получилось. Хорошо поляки кого-то пограбили.
– Тогда реквизируем деньги в свою пользу, – объявил Дёмин.
Тут как раз подоспел Морошкин.
– Товарищ воевода, разрешите доложить.
– Разрешаю.
– У нас следующие потери: среди стрельцов трое двухсотых, четверо трёхсотых – один крайне тяжёлый. Разрешите прибегнуть к медицинскому чемоданчику?
Подполковник кивнул.
– Действуй, войник. Трофейную команду организовал?
– Так точно. Заодно и похоронную – негоже тела просто так на дороге бросать. И да, товарищ воевода, тут насчёт пленных кое-что любопытное выяснилось. Тебе надо бы потолковать кое с кем.
– Ладно, пошли, потолкуем. Посмотрю, что за птица такая, ради общения с которой дёргают целого подпол… то есть воеводу, – поправился Дёмин.
Важная птица была облачена в панцирь, поверх которого стелился белоснежный (что удивительно!) кружевной воротник, в широкие штаны, смахивающие на извращённый вариант галифе, и имела на удивление нагло-спокойное лицо.
– Барон Курт фон Ноймарк, – представился он.
Барон говорил по-русски с едва заметным акцентом.
– Слушаю вас, – ответил Дёмин, придав лицу надменное выражение.
– Надеюсь, я имею дело с дворянином? – поинтересовался барон. – С европейским дворянином? – уточнил он.
Напустив на себя гордый вид, Дёмин ответил:
– Наш род из владетелей сербских.
– Герцог Дундич, – воспрянул барон. – Я хочу предложить вам свою шпагу. Свою, а также шпаги своих людей.
Такого поворота подполковник не ожидал. Вчерашние враги просятся на службу? Хотя – почему нет?
– Сколько у вас людей?
– В обозе нас было двадцать человек. Ну, теперь уже меньше, – слегка улыбнулся барон. – Но за десять человек я ручаюсь. Кроме того, под Смоленском у нас есть товарищи – ещё человек сто. Наш контракт с польским королём закончился позавчера. Признаться, я хотел по минованию расчётов вернуться домой.
– Король так плохо платит?
– Его католическое величество Сигизмунд предпочитает отправлять деньги в Рим и постоянно забывает рассчитываться со своими воинами, – сказал немец, поморщившись.
– Значит, здесь у вас десять человек… – задумчиво произнёс Дёмин.
– И они обойдутся вам в сущие пустяки, – расплылся в широченной улыбке барон.
– И сколько?
– Мне, –
Барон смотрел такими честными глазами, что Дёмин сразу заподозрил – врёт, собака. Но сколько стоит наёмник, он понятия не имел.
К счастью, Свешников с Павленко уже закончили свою работу.
– Господин барон предлагает свои услуги за скромную плату в десять талеров, – сообщил подполковник историку.
– Сколько? – возмутился Свешников. – Облезет!
Опасаясь, что немец не поймёт жаргонизм студентов двадцать первого века, доцент перевёл:
– Das ist zuviel, Herr Baron.
Барон отозвался длинной тирадой, историк начал было отвечать по-немецки, но был прерван командиром:
– Извольте по-русски!
– Господин барон хочет слишком много, – любезно сообщил историк. – Даже в Европе красная цена для наёмника – четыре талера. Ну, капитан получает пять-шесть. В России же их нанимают за два талера, а командир… ну, пусть командир получает пять.
Капитан наёмников приготовился к увлекательному занятию, надеясь выторговать цену побольше, но Дёмин только покачал головой и довольно-таки жёстко сказал:
– Ваши люди получат по два талера, а вы – пять.
Барон, поняв, что с сербским герцогом не поторгуешься, слегка поклонился и протянул руку.
Дёмин не понял, что от него требуется, но опять-таки выручил историк. Свешников метнулся к драгоценному сундучку и, едва не оттолкнув оторопевшего Дениску, вытащил оттуда с десяток талеров. Когда монеты оказались в руках капитана и тот ушёл к своим людям, историк пояснил:
– Господин барон взял задаток. Теперь он станет служить нам ровно месяц.
– Не обманет? – недоверчиво протянул Павленко, притащивший сундучок с собой. – А если его перекупят?
– Не обманет. У наёмников свой кодекс. А перекупить его тоже не могут. Пока месяц не пройдёт – он наш.
– Сам же говорил, что под Клушино шведы к полякам ушли…
– Если бы у Шуйских хватило ума заплатить наёмникам в срок, они бы под Клушино не отступили и к полякам бы не переметнулись. Работа такая – за деньги умереть. Если кто из наёмников хоть раз слово нарушит – считай, что волчий паспорт получил.
Глава 9
Военный совет собрался ближе к вечеру, когда слегка увеличившийся за счёт наёмников отряд встал на ночлег.
Для воеводы соорудили шатёр (должность обязывает), в нём-то Дёмин и собрал спецназовцев. Начальствующего над стрельцами Тимофея и фон-барона не пригласили. Подполковник решил, что доведёт до них свою волю позже, после того, как обсудит дальнейшие планы среди своих.
– Значит так, – начал Дёмин, – даже если мы поспеем в Москву, там, – он нарочно подчеркнул это слово, – мы всё равно ничего из себя представлять не будем. В Москве мы никто и звать нас никак. Любая наша попытка скорректировать историю и спасти Василия Шуйского обречена на провал. Там нас схарчат и даже не подавятся.