Спасти СССР. Манифестация II
Шрифт:
Марокко, окрестности Марракеша
Брагим запаздывал, и это напрягало. В первый раз такой сбой, слом заведенного порядка! Уж второй час на стареньких «Командирских», а обед не несут…
Впрочем, Соколов распереживался вовсе не из-за кормежки. Как-то всё с самого утра не заладилось. Крики неслись со двора, взревывали моторы…
– Может, Антон затеял чего? – Дугин беспокойно сновал мимо бойниц, порою взглядывая на недвижную
– Может… – обронил Владимир, прислушиваясь.
Разобрав торопливые шаги за дверью, он мгновенно сунул руку под сброшенный мятый пиджак, ухватывая «Беретту» за рубчатую рукоятку.
Грюкнул засов, но ничья нога не пихала дверь, напуская легкий сквозняк. Замерев, Соколов выжидал, считая до тридцати, после чего мягко поднялся, и потянул дверь на себя.
– Открыто! – выдохнул он.
Тут уж вскочили все.
– Ти-хо! – скомандовал Марьянович на правах старшего по званию. – Оружие с собой?
Владимир и Марат показали стволы, а Иннокентий подхватил лопатку, прикопанную в песке.
– За мной!
Соколов согласно кивнул. Какой смысл дожидаться событий, туманно обещанных Антоном, если путь на свободу открыт? Он облизал сухие губы, чуя, как колотится сердце.
«Марш вперед, труба зовет…»
Их каталажка занимала почти весь третий этаж башни, а за дверью скручивались каменные, исшарканные ступени винтовой лестницы.
Держа пистолет в опущенной руке, Владимир неслышно шагал вниз, к сводчатому проему, выводящему в тесный двор. Во дворе касбы было пусто и тихо. Пустота и тишина…
Ломко зашуршал битый кирпич, и Соколов вскинул оружие. По осыпи, подняв руки, спускался Антон в камуфляже, расписанном в цвета пустыни. За ним боком шагал еще один парень, в грязных джинсах и «гавайке», распираемой мускулистым торсом.
– Свои! – крикнул Антон. Заметив, как напряглись медики, он развел руки. – А тут пусто! Сахарцы плюнули, и уехали! Неожиданно очень, но – факт!
Мускулистый улыбнулся уголком рта, и протянул руку:
– Анатолий, можно – Толян. Мы сначала подумали, что всё – сейчас как зачистят, и… И ни одного выстрела! И никого!
– Кроме того белого, – негромко добавил Антон. – То ли француз он, то ли американец…
– Робер де Шаранс? – быстро спросил Иннокентий.
– Знаком? – вздернул голову Толян.
– Встречались, – усмехнулся Дугин. – Где он?
– Да тут, рядом… Сахарцы, похоже, пустили Робера в расход, но не учли, что у него бронежилет под курткой. Да всё равно, не жилец – обе ноги перебиты, ребра переломаны…
– Допросили? – хладнокровно поинтересовался Соколов.
– По-быстрому! И сразу за вами. Ну-у…
– Да ладно, Толь… – буркнул Антон. – Ведь, и правда, свои. Цэрэушник он. И захватили вас с подачи ЦРУ – это их акция. Бойцы из «Полисарио» – так, массовка!
– Похоже,
– А зачем, вообще, было похищать?! – вскричал Валиев, срываясь в фальцет.
Смирнов мимоходом похлопал Марата по плечу. Бывает, мол…
«Неужто всё? – подумал Соколов, робко, недоверчиво привыкая к воле. – Даже не верится…»
Антон, перешагнув полуразрушенную стену, высотой по колено, выбрался в соседний двор. В тени драного навеса лежал «представитель международной организации», уже без дырявой куртки и бронежилета. Вся грудь – сплошной синяк. Под наскоро перевязанными ногами – бинты наматывались прямо на джинсы – расплывалась лужа крови.
Запрокинутое восковое лицо казалось мертвым, но живот в лиловых кровоподтеках трепетал в слабом дыхании. Тень от наклонившегося Соколова пала на Робера, и голубые слезящиеся глаза открылись.
– Больно… – просипел Де Шаранс. – Очень… Помогите…
– Поможем, – небрежно отмахнулся Владимир. – Сахарцы… Что вы с ними не поделили?
– Это не я… – шевельнул цэрэушник почерневшими губами. – Мы договорились… Передать три грузовика… четыре пикапа… Оружие… Патроны… Они всё получили. Наш резидент… Это он их обманул. Передал им ваши фотографии… кхе-кхе… и сказал, что вы – болгары. Русских бы они не трогали… Сахарцы с Алжиром дружат, значит, и с Советами… Кхе-кхе… А тут какой-то командир из «Полисарио» подъехал… утром сегодня… Разобрался. Все по машинам, а меня – в расход…
– А зачем, вообще, было нас захватывать? – с горечью повторил Марат.
– Этого я не знаю… – голубой взгляд сфокусировался. – Богом клянусь, не знаю… Помогите…
Робер де Шаранс вдохнул поглубже, и умер.
– Пойдемте отсюда, – сумрачно сказал Владимир, выпрямляясь.
– Поедемте, – поправил его Анатолий. – Мы машину припрятали во-он там, в вади – так местные сухое русло называют…
Соколов зажмурился от нахлынувших чувств.
Ах, как же здорово было ступать по плитам касбы, по слежавшемуся песку за зубчатыми стенами! Просто шагать, как всякий человек! Живой, здоровый, свободный.
«Позвоню! – заулыбался он своим мыслям. – Дойдем, доедем – и позвоню! Буду орать в трубку, как ненормальный! Привет, скажу, Иринка, это я! У меня всё хорошо… И скоро я буду дома!»