Спасти СССР. Манифестация II
Шрифт:
Владимир изогнул губы в кривоватой усмешке. Похоже, заклинания Цветкова подействовали-таки. Вон, как бдительность возросла! Как у пионера из «Юных друзей пограничника».
«Пионер – всем ребятам пример…» – протащилась дремотная мысль.
– Ты хоть выспался? – пихнул его в плечо Иннокентий.
– Относительно, – улыбнулся Соколов.
Дугин в своем репертуаре! Нет, чтобы спросить… То ткнет, то пихнет… Хорошо, хоть не локтем!
Разболтанный «Мерседес» вырулил на стоянку возле отеля, сплошь заставленной приземистыми, расплывшимися
Валиев, единственный из компании, кто говорил по-арабски, горячо заспорил с водилой, призывая Аллаха в свидетели, и после бурных прений все ж таки выторговал пару дирхамов.
– Молодец, Марат! – закряхтел Смирнов, выбираясь из такси и одновременно вытаскивая битком набитый чемоданчик. – Так их, леваков!
– А у меня такое впечатление, – заворчал Валиев, отдуваясь, – что он-таки нас надул. Гляньте, морда какая довольная!
Посмеиваясь, Соколов зашагал к стеклянным дверям отеля, откуда наплывала кондиционированная прохлада. Октябрь, а на улице под тридцать!
Уже входя в фойе, подполковник оглянулся. «Мерседес» умчался за новым бакшишем; друзья, пересмеиваясь и переговариваясь, шагали в ногу, отмахивая багажом, а подальности, в зыбкой тени пальм, скромно замер белый «Ситроен».
* * *
Проводив военных медиков глазами, водитель «Ситроена» снял очки и устало отер ладонью удивительно синие глаза. Вытащив из бардачка увесистую «уоки-токи», он заговорил на английском с явным выговором южных штатов:
– «Аладдин» вызывает «Дервиша». Прием…
Рация отозвалась почти сразу, ясно выдав сквозь шипенье помех:
– «Дервиш» на связи.
– Русские заселились.
– О`кей! Мы сейчас же сориентируем наших «друзей». Действуем по плану «А»!
Тот же день, чуть ранее
Ленинград, улица 8-я Красноармейская
«Химичка», чуя близость звонка, торопливо заполняла классный журнал, а Ира Клюева, вздыхая у доски, отчаянно барахталась, «плавая», вернее, «утопая» в теории химического строения.
– Ну-у… – затянула Елена Дмитриевна. – Я слушаю, Ирочка! Я внима-ательно слушаю…
Клюева, теребя фартучек, глядела на доску с несчастным видом приговоренной.
– Последовательную цепь хлорирования метана можно выразить… – забубнила она, отступив к стеклянному вытяжному шкафу. – Можно выразить схемой… – девушка неопределенно повела рукой, охватывая всю доску, исписанную структурными формулами. – Здесь, как видим… Э-э… Как мы видим… Происходит реакция последовательного замещения… э-э… замещения в метане атомов водорода атомами хлора…
Радостно залился звонок, и Клюева просветлела, словно Хома Брут, заслышавший
– Ира, – твердым голосом сказала учительница, взглядывая на мнущуюся девушку, – вызову на следующем уроке! И не дай бог…
– Я всё выучу, Елена Дмитриевна! – пылко наобещала счастливая Клюева.
– Надеюсь! – дрогнула улыбкой «химичка», подхватывая журнал и стопку лабораторных работ. Гулко ступая по дощатому подиуму, она удалилась в подсобку, а десятый «а» радостно повалил вон, грохоча стульями и клацая замками портфелей по эмалированным раковинам.
– Тащ командир! – заорал Паштет, затягивая «змейку» папки. – А в клуб когда? Ирка уже плачет, до того соскучилась!
Он тут же вжал голову в плечи, заработав добродушный шлепок от Родиной, а я улыбнулся, торжественно провозглашая:
– Сегодня, товарищ комиссар! Собираемся после трех…
– А давайте в пять! – заныла Яся просительно. – А то у меня тренировка в полтретьего!
– И поесть же надо! – озаботился Пашка. – Я, когда голодный… У-у-у… Злой, как собака!
– Сама видела! – захихикала Тома, сияя зеленью глаз. – Идет Ирка на свидание, и косточку несет!
Девичье хихиканье переросло в веселый смех. В дверях меня обогнала Кузя. Прижалась, как бы нечаянно, не вписавшись в узость, и величаво удалилась по коридору, отворачиваясь и пряча довольную улыбку.
Глянув Наташе вслед, я отвел глаза от зовущего колыханья юбки, и сосредоточился на музейном стенде. Запахи краски давно выветрились, а стекло замуровало дух струганного дерева.
Двое растреп в пионерских галстуках сгибались, жадно рассматривая ржавый остов пулемета «Максим» и обтекаемые тельца мин, примявших бумажную «траву». А здорово получилось!
Юные Шишкины из восьмого класса талантливо выписали темный ельник, дорисовав косматые колючие лапы к приколоченным горбылям – очень естественно получилось. Задний план как будто вторгался в школьный коридор через третье измерение.
А вон, скрытые за медными сеточками, доносят озвучку войны маленькие динамики: глухо бухает далекая канонада, трещат пулеметные очереди…
Детские голоса легко заглушают суровый саундтрек, но вот, в кратком промежутке между дикими индейскими кличами, узнается вой пикирующего бомбардировщика, и октябренок, остриженный под полубокс, растерянно смолкает, озирается – и слышит басовый дуплет взорвавшихся авиабомб...
Первые дни стенд буквально облепляла мелкота, глазея восторженно и робко. Я гордился…
– Дюша!
Ко мне подбежала Мелкая, тревожно заглядываясь, перехватила мою улыбку – и воссияла.
– Дюш, скоро у Софи день рожденья! Она очень просила, чтобы я тебя позвала! Придешь?
– А как же! – расплылся я еще шире.
– Только она сказала, чтобы без подарков!
– Ну, ты же понимаешь… – притворно завздыхал я. – У меня так не получится!
– Понимаю! – выдохнула Тома, и залучилась еще пуще.