Спецназ нагваля. К новым орбитам!
Шрифт:
Опять новое и еще неизведанное: «пистолет», и на задержке большим пальцем постукиваем в межбровье. Аджна вспыхивает ультрафиолетом и горит ментолом. Так я еще не чувствовал. Надо запомнить.
Спецприз – «пистолет» по чакрам. Кто ж знал, что он стреляет! Очень тонкий лазер, но очень мощный. Расстрел пупка – мой «гризли» заревел. Переносим в промежность (хе-хе-хе!) – гипервентиляция. Вот тут, дорогие мои, я искренне пожалел наших девочек. Если меня чуть не разорвало, как хомячка, то как они это выдержали – для меня тайна! Папа смеется и говорит, что я в другой жизни был женщиной. Мужики так не прутся! Да хоть горшком назовите, я свой кайф никому не отдам!
На
Масса новых состояний, ощущений, картинок. Того, чего никогда не ощущал. Как первооткрыватель. И понятно, что это уже описано всеми «евангелистами». И может, ничего нового-то и нет. Но это мое, родное, и ты уже вкусил эту радость, и стала она плотью и кровью твоей.
Щенячья радость – первая картинка! Одна половинка бешено крутится вверх, вторая – вниз, резко останавливаются и соединяются в одно. Тут же наводится какая-то нереальная суперрезкость. Такой я никогда не видел. На последней йоге этот же эффект с нереальной резкостью повторился с открытыми глазами на задержке, с замком в кистях. Отслеживаю себя с выпученными глазами, и они не двигаются. Йогу продолжаю делать каноном, то есть запаздывая на одно движение. Как это получается, понять не могу. Слышу команду, что делать дальше, а тело опаздывает ровно на одно положение.
Новый комплекс Бо «Я». Ребята, это обалдеть! Да, он сложный, но в этом и азарт (а слабо2?)! И обалденный пер! В закрутке встать набок, а потом вверх – вот где зарыт восторг! А «березка» с веревочкой в ногах, и потом коленка в глаз – и так удобно! Как будто там всю жизнь стояла!
И вот тут меня начало вырубать. Кричал себе: «Не смей! Борись до последнего!» Но голос Бороды звучал все тише и перерос просто в гул. Я летел, причем долго. Выбросило меня в комнату, очевидно, только что построенного дома – голые стены, провод для лампы, из окна вид на МГУ. (Это я уже потом понял, что это мое намерение воплощается.) Кто-то позвал: «Маратик, вставай!» – и что-то про Самадхи. Это Па. Пытаюсь встать, тело не слушается, не мое.
Бо, большая просьба! Не бросай этот комплекс, он потрясающий! Может, сделать два варианта: один адаптированный, попроще, и один для продвинутых?
Последний день йоги – и никакого расколбаса. Нежность и тягучесть. Странная она, эта йога… Всегда разная и живет своей жизнью, а мы только с удивлением радуемся ее безграничным оттенкам.
Холотроп. Сложно описывать. Кундалини – атомная бомба. Взрыв, который у меня через боль безумного крика смывал все, что мне мешает жить. Это бешеная скачка с широко закрытыми глазами от своих комплексов и блоков, болячек и негатива. Я изрыгал свою боль для рождения нового человека. Спасибо, Амина и Золотая. Я родился.
Это маленькая часть того, что пока распаковалось… Еще писать и писать о зикрах, о людях, о фесте.
meta-love
Йога – неизведанная для меня «страна». И я еще не знаю, ступит ли мое любимое тело когда-нибудь туда.
Что такое Самадхи у йогов? Простите – не знаю. Но «посещая» йогу, я испытывала невероятное блаженство, которое перетекало из клеточки в клеточку, наполняло щенячьим восторгом и безграничной любовью. Это Самадхи?
Холотроп. К счастью, с этой «страной» я знакома. Думала, что изведала. Думала (вся такая в белом), что проорала
Последний холотроп. Планировалось участие. Но… Прозвучала команда «сидеть» – и опять я в роли наблюдателя.
Это надо было увидеть. Это надо было испытать.
Я увидела то, что видит Бог-Богиня. Я испытала то, что испытывает Бог-Богиня.
Дети карабкаются на высокую гору. С болью, с раздирающей душу болью, они ползут на высоту, цепляясь обессиленными руками за острые камни, вгрызаясь зубами, когда не остается сил. Тело истерзано долгой дорогой, кровоточат ободранные руки и ноги. Но они ползут. Боль вырывается криком, звериным рыком, слезами, рыданиями. Она вливается потоком в мое сердце. Голос Бога-Богини: «Как же я вас люблю!» А из глаз текут слезы гордости и радости за своих детей.
Тело само поднимается на ноги, руки раскидываются, как крылья. За спиной встают ангелы-наставники. Такого потока любви я еще не испытывала. Любовь матери – Богини – к своим детям. Она лилась не только через сердце. Все тело вибрировало и отдавало.
Крики затихают, и зал превращается в колыбель, а ангелы покачивают ее, убаюкивая и успокаивая детей Бога-Богини. Или Богов и Богинь?
Код Вечности – Любовь!
Странница
Йога. Утро понедельника. Уже нет Тантры, некому описывать… Папа сказал: «Растворение». Спасибо, я бы еще долго искала слова. «Сурья» – и нет привычного жара, сердце не взрывается, позвоночник не горит. Наверное, я устала… Но почему так хорошо? Просто ласково и нежно, все перетекает и плавится… И следить уже нечем – нет тела, которое по частям растворилось в пространстве, как расплавился в последних кадрах терминатор в огненной лаве. И только одно ощущение нежности и ласки. Все-все – лишь эта нежность. Я – новорожденный младенец, и вокруг меня лишь тепло и безграничная любовь материнского тела, рук, взгляда. Мать, которая хочет отдать этому малышу все, что у нее есть, и в то же время обнимает нежно-нежно, боясь раздавить, причинить вред. В то же время она сама – эта нежность, снежинка в огромном снежном поле…
Я пришла к океану Любви
И нырнула на самое дно.
Умерла, растворилась, исчезла
И опять возродилась, полна только этой любви.
Понесу я ее тому,
Кто дороги сюда не нашел.
Перелью, отдам, расплескаю
Всем, кого повстречаю в пути,
Чтоб увидел он и она,
Что жизнь лишь одной Любви полна,
А потом я опять вернусь…
Я стала серебристым воздушным шаром, наполненным гелием. Он болтается между «тут» и «там», греясь в лучиках солнца, а тело привязано на веревочке снизу, гармонично удерживая его от того, чтобы улететь и не вернуться, но и не затягивая вниз.
No name
Мой третий Звенигород… Как будто возвращаешься на некий таинственный остров с материка. Остров, где останавливается время, возникают видения, меняется течение жизни. Остров, вокруг которого вращаются миры. Остров, где замирает Вечность.
Впервые я приехала сюда год назад. Год, за который так много всего взорвалось и рассеялось, возникло и рассеялось вновь, что кажется, он равносилен целой эпохе.
Каждый фестиваль имеет свой собственный запах и цвет, свой неповторимый образ и код. Когда потом накатывают воспоминания, то исчезают многие события, лица, подробности, но возникший код дает выход упакованным состояниям и возможность нырнуть в них вновь…