Спецназ обиды не прощает
Шрифт:
Азимов шагнул вперед и потянул Зубова за рукав. Степан мог бы и высвободиться, и остаться на месте, и чутье подсказывало ему, что лучше держаться от Азимова подальше. Но он должен был увидеть лица тех, кто сейчас лежал на оцинкованных столах. Он не верил, что это могут быть Кот и Димка. Правда, он никогда не видел их в таком положении… Но нет, он просто не верил. И пошел за Азимовым, чтобы убедиться в своем неверии. Так вдвоем они и подошли к трупам. Те лежали на спине, запрокинув голову. У одного была дырка повыше правого соска и развороченный висок.
Зубов перевел дыхание. Нет, он не знал этих людей.
— Ну что, не признали? — спросил белобрысый.
— Признал, — сказал Азимов.
— Вы вызвали этих бойцов к себе с базы. Зачем?
— Хотел… Хотел усилить охрану.
— Ответ не принимается. Но пойдем дальше. Это они встречали Муртазанова?
— Не понимаю, как они могли встречать Муртазанова, — слегка запинаясь, сказал Азимов. — Он же в Ленинграде.
— Второй неправильный ответ. Третья ошибка будет для вас последней, уважаемый Руслан Назарович.
Зубов стоял так, что Азимов отвечал белобрысому из-за него. Но кавказцы, пришедшие с русским, рассредоточились по углам морга и застыли там, театрально скрестив руки на груди. Поэтому, если бы у них было оружие, они могли с четырех сторон изрешетить стоящих в проходе.
Как только Зубов подумал об этом, русский щелкнул пальцами, и кавказцы зашевелились. Неуловимое движение рук — и на Зубова глядят четыре ствола. Вот тебе и сдали оружие, подумал он. Сердце забилось сильнее, словно напоминая ему, что в нагрудном кармане жилета затаился его маленький друг ПСМ.
— Постарайтесь отвечать точнее, — сказал белобрысый. — Итак, зачем вы вызвали ребят?
— Я хотел… Я узнал, что Муртазанов… Что его уже везут сюда. Я подумал, что у вас что-то случилось. Если бы я не поехал в аэропорт, они спрятали бы его и начали обмен.
— Ну и встретил бы спокойно, — сказал белобрысый. — Проследил бы за ними, потом вызвал бы меня. Но ты же не так все сделал. Ты свою карту начал сдавать, сука… Зачем ребят вызвал? Зачем бабки им обещал какие-то? Ты у кого ребят перекупаешь, а?
— Надо было много людей. Надо было убрать его охрану. Я хотел перехватить Муртазанова.
— Ах ты, сука, — протянул белобрысый, понемногу закипая. — Перехватчик хренов. Ты у кого перехватываешь, соображаешь? Ты же у меня перехватываешь, сучара!
— Миша, Миша, нельзя так, — недовольно сказал один из кавказцев. — В таком месте ругаешься, э.
— Я извиняюсь, — притих белобрысый. — Муртазанов — мой, ты понял! Я его нашел, я все приготовил, они у меня как на ладони были, все ходы, все люди, все маршруты. Я его мог взять без шума и пыли, как в кино. А теперь все сначала из-за тебя начинать?
— Если мог, почему не взял? — сказал Азимов, подняв голову после того, как кавказцы заставили белобрысого сбавить тон. Теперь он говорил, обращаясь и к ним тоже. — Если мог, где ты был, когда они его вывезли из тюрьмы? Я не знаю, где ты был. Я знаю, где я был. Я каждый день в аэропорт ездил, как ненормальный какой-то. Я
— «Я, я», — передразнил его белобрысый. — Головка ты от… от прибора. Каждый день, говоришь, ездил? Ты, значит, давно это наметил, да? Ты, крысятник, все хотел себе приписать?
— Что приписать, зачем приписать? — в речи Азимова все сильнее звучал акцент, игра на публику продолжалась. — И вообще, э, кто тут хозяин, ты или Чингиз? Пускай он зайдет и разберет, кто прав.
Пока он говорил, Зубов понемногу отступал от столов с трупами, и Азимов двигался за ним. Теперь они стояли в центре морга между рядами столов. В этой точке пересекались линии огня, поэтому грозные кавказцы не смогли бы стрелять без риска перебить друг друга. Они никак не реагировали на перемещения Зубова, и он подумал, что стрелять никто и не собирается. Ему только не нравилось, что они все как один держали палец внутри скобы, на спусковом крючке — так и до случайного выстрела недалеко.
— Чингиза наши внутренние разборки не волнуют, — сказал белобрысый. — А вот я тебя поспрашиваю.
— Кто ты такой, чтобы меня спрашивать, — скривил губы Азимов, явно осмелевший. — Сам прощелкал у себя в Питере, а здесь виноватых хочешь найти? «Муртазанов мой, Муртазанов мой…» Муртазанов не твой, и не мой. Искали его все, не ты один.
— Искали все, а нашел я.
— Ну и где он, если ты нашел? Покажи. Подумаешь, залез в компьютер МВД, нашел человека. Это любая девчонка-секретутка могла сделать за коробку конфет, не за пятьсот тысяч.
— Какие пятьсот тысяч? Откуда пятьсот тысяч? — удивился белобрысый. — Деньги заплатят только за результат. Ты что, рассчитывал, что тебе за Муртазанова заплатят? Он сам по себе ничего не стоит. Ты его еще попробуй расколоть. А то раскатал губу… Мне смешно с тобой спорить, но ты все-таки не забудь, что прокурора тоже я нашел, и вообще идея-то моя на сто процентов. По-другому Муртазанова никто бы не достал. А раз идея моя, то и Муртазанов мой. Вот так, все сходится. Так что давай закроем базар. Где он сейчас? Мы же знаем, что ты сговорился с питерскими. Не хочешь говорить, не говори. Они все равно расскажут. Но ты еще можешь очки набрать. Ну, где он? Подумай, подумай, не торопись отвечать. Один неправильный ответ — и ты покойник.
— Постой, так не пойдет. Идея твоя, а кто прокурора брал? Кто его прятал? Кто на контакты шел? — Азимов обвел руками присутствующих, словно приглашая всех к участию в дискуссии. Но столкнувшись с их тяжелыми взглядами, Азимов сник и добавил уже тише: — Никто ничего не делал, один ты все делал, да?
— Кто делал и что делал, я знаю лучше тебя, и каждый свое получит, — сказал белобрысый. — Ты тоже мог получить свою долю, но захотел банк сорвать, крыса. Я тебя спрашиваю последний раз. Ты знаешь, где Муртазанов? Только имей в виду, что Митю твоего мы уже нашли, за ним ребята поехали, и все другие вопросы я задам уже ему. А тебя спрашиваю последний раз — ты конкретно знаешь, где Муртазанов?