Спецназовец. Сошествие в ад
Шрифт:
– Брось трепаться, – сердито возразил Якушев, отводя взгляд в сторону, чтобы приятель не увидел в его глазах печали. – Без тебя я никуда не пойду. Я своих друзей никогда не бросаю.
– Не спорь со мной, Якушев, – слабая улыбка тронула губы Сазонова, который говорил все тише и тише, иногда сбиваясь на неразборчивый шепот. – Ты только зря тратишь время. Я уже труп. Выпускай из подвала детей и беги с ними. Только пообещай мне, что ты выполнишь одну мою просьбу. Последнюю.
– Какую просьбу? – спросил Якушев так глухо, словно его голос доносился из подземелья.
–
– У тебя есть догадки насчет того, кто это все организовал? Знаешь, на кого я напоролся? На братьев Гогнадзе. Младший уже отошел на тот свет. Перед своей смертью он мне назвал некого заказчика, фамилия которого начинается на Ча.
Сазонов помотал головой.
– То, что происходит сейчас, очень серьезно. Позаботься о детях. Я не хочу, чтобы они кончили свою жизнь так же, как я.
Сазонов закрыл глаза. Голос его стал очень тихим, а дыхание прерывистым.
Якушев чувствовал себя отвратительно. Конечно, он привык к убийствам и трупам, но, когда погибает твой друг, у которого еще вся жизнь впереди, это нечто из ряда вон выходящее.
«Сволочи, – угрюмо подумал Юрий, испытывая непреодолимое желание надраться как последняя свинья и позабыть обо всех невзгодах. Но только вот жизнь не аудиокассета, которую можно отмотать назад. – Вот тебе и мирная жизнь. Хотел, да не дали».
– Я отомщу им, – пообещал Юрий, легонько сжимая влажную ладонь друга, которая становилась все холоднее и холоднее. – Они ответят за все сполна.
– Не стоит отвечать насилием на насилие, – отрешенно сказал Сазонов. – Нужно защищать тех, кто ни в чем не виновен.
– Леха! – снова позвал его Якушев, видя, что Сазонов уже уплывает в другие миры.
Но тот уже ничего не отвечал, глядя куда-то вверх остекленевшим взглядом. На его губах застыла спокойная улыбка.
Якушев, посмотрев на лицо покойника, почувствовал, как кольнуло в сердце. Перед глазами замелькали воспоминания из прошлого, где они были с Сазоновым неразлейвода и здорово поддерживали друг друга. По небритой щеке покатились несколько скупых слезинок. Юрий, шмыгнув носом, смахнул их рукавом байки и вышел на крыльцо школы с автоматом в руках. Свинтив глушитель, он поднял дуло кверху, словно целясь в облака, и нажал на курок. В тишине затрещала раскатистая очередь. Он дал так еще пару очередей и помолчал ровно минуту.
Сейчас бы он точно нажрался в щепы и повалился бы спать в какую-нибудь грязную лужу, но данное Сазонову обещание не давало этого сделать. Он должен был исполнить свой долг перед умершим и детьми. Тем более никто не мог поручиться, что эти пастухи сюда не вернутся.
Наверняка же Гогнадзе организуют информационный вброс в прессу, дескать, ни с того ни с сего на школу напали абхазские и осетинские террористы, и за этот беспредел, который они учинили, им нужно ответить своей кровью. А дальше все пойдет по заранее известному сценарию: подключат регулярную армию и нанесут мощный удар по ошалевшим абхазам и осетинам. Те тоже ответят – и все, получите очередной международный конфликт, боевые действия, разруху
Юрий быстро сообразил, где находится подвал. Там сидели полумертвые от страха школьники. Когда вошел Якушев, да еще и с оружием, на него так испуганно посмотрели, словно он был предвестием их смерти.
– Не бойтесь, – поспешил их успокоить Якушев. – Я друг Алексея Сазонова, ребята. Он не смог за вами прийти, но я пообещал выполнить его просьбу. Теперь вы находитесь под моей защитой, и я пущу пулю в любого, кто будет угрожать вашей жизни.
– Где наш учитель? – неуверенно спросил один из подростков.
Якушев опустил глаза, не видя смысла в том, чтобы скрывать очевидное. Это лишнее. Они должны знать правду, тогда и память о Сазонове будет жить в их сердцах.
– Он погиб, ребята. Честно и достойно, защищая вас до последнего. Он сделал для меня в этой жизни много хорошего, да и для вас, думаю, тоже. Вы будете его еще долго вспоминать.
Кто-то тихо заплакал.
– Сейчас нам нужно уходить отсюда. Алексей попросил меня отвести вас в российское посольство.
– А как же родители?
– Обстановка сейчас опасная. Я доставлю вас в российское посольство. Там вы будете в безопасности. В любой момент может начаться война, если уже не началась. На школу, как вы уже, наверно, догадываетесь, было совершено организованное вооруженное нападение.
Дети один за другим вышли из подвала, с непривычки щурясь при свете яркого солнца. Сбившись в кучку, они молча смотрели на Якушева, ожидая от него дальнейших приказаний.
Юрий провел необходимый инструктаж, кратко пояснив, что необходимо делать, если внезапно начнется стрельба, и как надо себя вести, пока они будут добираться до посольства.
– Уже оттуда вы позвоните своим родителям и сообщите им, что находитесь в полной безопасности. Дальше будет видно. Не исключено, что вас эвакуируют из города. Я постараюсь сделать все возможное, чтобы вы не пострадали. А сейчас пойдемте, время не ждет.
Лучше всего было бы вывести детей из школы другим путем, чтобы юные неокрепшие создания не видели этих трупов, тем более своего погибшего учителя, но иных вариантов не было, и скрепя сердце Якушев вывел детей в общий коридор. Внимательно за ними наблюдая, он увидел, что глаза школьников наполнились страхом. От них ничего не укрылось, и, увидев убитого учителя, они остановились возле него и дружно зашмыгали носами. Якушева растрогала эта картина, и он отвернулся, чтобы дети не увидели на его глазах слезы.
«Я не знаю, что происходит там, вверху, но хочется верить, – подумал Якушев, – что Леха нас видит. Видит, как мы помним и любим его. Когда наблюдаешь такие картины, то становится понятно, что его жизнь прошла не впустую. Он не дал ребят в обиду и защитил их, пускай и ценой собственной жизни. Герой. Жаль только, что звание это посмертное».
Юрий, видя, что ребята могут рыдать долго, поторопил их, сказав, что в любой момент сюда могут вернуться бандиты и тогда уже без всяких сантиментов и церемоний расстреляют всех подряд. А они должны выжить, как и хотел их учитель.