Спиноза Б. Избранные произведения

Майданский Андрей Дмитриевич

тсюда следует, что бесконечность (Infinitas) бога, несмотря на

отрицательное выражение, представляет нечто в высшей степени

положительное. Ибо мы называем его бесконечным, лишь поскольку

имеем в виду его сущность или его высшее совершенство. Напротив, неизмеримость (immensitas) приписывается богу лишь относительно, так как она относится к богу, не поскольку он рассматривается

абсолютно, как совершеннейшее существо, но поскольку он

рассматривается

как первая причина. Эта первая причина, будучи

даже совершеннейшей только в отношении к второстепенным

существам, все-таки была бы неизмерима. Ибо не было бы существа, которым она могла бы быть ограничена или измерена, и, следовательно, ни одно существо не могло бы быть представлено

совершеннее этой причины (подробнее об этом см. акс. 9, ч. I).

2

88

Ч

то обычно разумеют под неизмеримостью бога. Однако писатели, говоря о неизмеримости бога, по-видимому, приписывают ему, между прочим, величину (quantitas); ибо они хотят заключить из

этого атрибута, что бог должен быть вездесущ, как если бы они

хотели сказать, что, если бы бога не было в одном месте, он был бы

ограничен. Это еще очевиднее из другого приводимого ими

основания, при помощи которого они хотят показать, что бог

бесконечен или неизмерим (так как они смешивают то и другое), так

что он находится везде. Если бог, говорят они, — чистая

деятельность, как это есть на самом деле, то он необходимо вездесущ

и бесконечен. Ибо если бы он не был везде или не мог бы быть везде, где он хотел бы быть, или должен был бы с необходимостью

двигаться, то очевидно, что они приписывают богу неизмеримость, поскольку они считают его величиной. Ибо свои основания для

утверждения неизмеримости бога они заимствуют из свойств

протяжения, что крайне нелепо.

Д

оказательство, что бог есть повсюду. Если теперь спросят, как мы

докажем, что бог есть везде, то я отвечу, что это мы уже более чем

достаточно доказали, показав, что ничто не может существовать ни

одного мгновения, не будучи каждое мгновение творимо богом.

В

ездесущие бога не может быть объяснено. Но, чтобы надлежащим

образом понять вездесущие бога или его присутствие в каждой

вещи, нужно было бы прозреть внутреннюю природу божественной

воли, посредством которой он создал вещи и постоянно продолжает

их творить. Но, поскольку это превосходит человеческое разумение,

невозможно объяснить, каким образом бог есть повсюду.

Н

екоторые приписывают богу троякую неизмеримость, но

неправильно. Некоторые допускают троякую неизмеримость бога, именно неизмеримость по сущности, мощи и, наконец, по

присутствию. Но они говорят вздор, так как, очевидно, допускают

различие между сущностью и мощью бога.

М

ощь (могущество — potentia) бога не отличается от его сущности.

Другие высказали это более откровенно, утверждая, что бог

вездесущ благодаря своей мощи, а не сущности; как будто

могущество бога отлично от всех его атрибутов или от его

бесконечной сущности, тогда как это одно и то же.

2

89

Е

сли бы это было иначе, то мощь бога была бы или чем-то

сотворенным, или случайным для божественной сущности, без чего

могла бы быть понята его сущность; но то и другое нелепо. Ибо, если

бы мощь бога была сотворена, то она должна была бы

поддерживаться чем-либо другим, а это повело бы к бесконечному

ряду. Если бы она была случайна, то бог не был бы наиболее

простым существом вопреки доказанному выше.

Э

то верно и для его вездесущия. Наконец, неизмеримостью

присутствия они хотят обозначать нечто иное, чем сущность бога, посредством которой вещи созданы и постоянно сохраняются.

Однако это большая нелепость, в которую они впали оттого, что

смешали разум бога с человеческим и часто сравнивали

божественное могущество с могуществом царей.

ГЛАВА IV

О НЕИЗМЕННОСТИ БОГА

Ч

то такое Изменение и Превращение. Под изменением мы разумеем

здесь всякую перемену, которая может произойти в предмете

(subjectum), тогда как его сущность сохраняет свою целостность.

Обычно значение этого слова шире и обнимает также порчу вещей, но не безусловную, а включающую одновременно следующее за

порчей зарождение; например, когда мы говорим, что торф

превращается в золу, а люди — в зверей. Но философы пользуются

для обозначения этого процесса словом превращение. Мы же

говорим здесь только об изменении, при котором не имеет места

превращение предмета, как, например, говорят: Петр изменил цвет, нрав и т.п.