Сплошной разврат

Малышева Анна Жановна

— По мне, — мечтательно закатил глаза Василий, — там было немало подозрительных личностей. И даже в высшей степени подозрительных.

— Да? — Ценз внимательно посмотрела на Коновалова. — И кто же?

— Например, один расфуфыренный тип, предпочитающий нормальной человеческой одежде пижаму и клоунские прибамбасы.

Ценз расхохоталась:

— Вы Сашу имеете в виду? Так у него такой имидж.

— Не знаю, какой там у него имидж, он мне не показывал, но одевается он плохо, — покачал головой Василий. —

Солидный человек не стал бы так позориться.

— Он так демонстрирует свою независимость и внутреннюю свободу, — терпеливо пояснила Ценз. — Я готова согласиться, что порой его внешний вид излишне вызывающ и даже может кого-то… сильно удивить. Но закон не запрещает так одеваться, ведь правда?

— А зря! — с чувством выдохнул Василий. — Впрочем, мы отвлеклись. Извините за вопрос, но не было ли у вас с покойной Григорчук неприязненных отношений?

— Были, — сухо ответила Ценз.

— Нельзя ли поподробнее?

— Не имею привычки рассказывать о своей личной жизни незнакомым людям.

— Так давайте познакомимся! — оживился Василий. — Хотя факт знакомства имел место быть ранее, вы просто забыли. Но мне не трудно повторить процедуру. Я — капитан Коновалов, вы — Татьяна Эдуардовна Ценз. Верно?

Татьяна Эдуардовна грустно улыбнулась:

— Я готова отвечать на все ваши вопросы и помогать вам по мере сил. Но не перегибайте палку. Поверьте, интимные подробности моей жизни, или жизни Норы Симкиной, или Саши Трошкина, или Вадима — да любого из тех, кто имел несчастье оказаться в пятницу в «Роще», не приблизят вас к истине. Скорее, только запутают.

— Неужели?

— Да. Вы можете оказаться на ложном пути, если станете искать среди нас человека, который больше всех не любил Светлану. Да и как определить степень нелюбви? Думаю, дело в другом.

— В чем, например?

— Для кого-то она стала очень опасна. В тот самый момент, в пятницу. Так опасна, что ждать день или два уже не представлялось возможным. Надо было срочно ее… нейтрализовать.

— Для кого же? — Василий про себя согласился с Татьяной Эдуардовной.

— Ищите.

Ценз покинула кабинет в таком же ровном и спокойном настроении, в каком и появилась здесь.

— Умная женщина, — задумчиво пробормотал Василий. — Очень умная. Не перехитрила бы она сама себя.

— Себя перехитрить невозможно, — попытался развеять опасения Василия Гоша. — В том смысле, что все равно окажешься в победителях.

— Или нет. — Василий загрустил. — Скорпион самсебя кусает и подыхает. А тоже хитрая тварь.

— Скорпион — тварь дурная. А Татьяна Эдуардовна, как ты справедливо заметил, женщина умная.

— Все выглядит абсолютно по-идиотски. Абсолютно, — начал раздражаться Василий — у него всегда страшно портилось настроение от голода. — Более глупого убийства я не видел. Смотри, у всех

наших подозреваемых есть веский мотив убить. Да?

— Да, — кивнул Гоша.

— Неглупые люди, в чем мы сейчас с тобой имели возможность убедиться, да?

— Да.

— Каждому из них было бы выгодно замотать момент убийства, не привлекать к нему внимания, постараться сделать так, чтобы точно назвать час убийства было невозможно, да?

— Да, но… — попробовал включиться в дискуссию Гоша, но Василий не дал ему такой возможности:

— Подожди. Они могли это сделать. Вечер, все расходятся по номерам, вряд ли эту пьяную Григорчук кто-нибудь стал бы искать среди ночи, да и утром рано ее не стали бы тревожить. Обнаружили бы труп днем. Да пусть даже утром — все равно наш эксперт не смог бы уже сказать, в котором точно часу ее убили. Плюс-минус два часа. И тогда у всей компании подозреваемых была бы ломовая отвязка. Они бы растворились в толпе тех, кто находился тогда в пансионате. Да?

Гоша вяло кивнул, понимая, что нужен Василию не как собеседник, а как молчаливый слушатель, как кактус.

— Они все делают наоборот. Труп находят через минуту после убийства, время совершения преступления точно известно. Зачем? Зачем, я тебя спрашиваю?

— Я думаю… — встрепенулся Гоша.

— … и думать нечего, — перебил его Василий. — Все очень странно. Если убийца Иратов и он идет убивать Григорчук, то зачем он сообщает всем, что пошел к ней?

— Тебе не приходит в голову, — вклинился Гоша, — что он шел к ней, вовсе не собираясь убивать? Так, поболтать, то-се, но чем-то она его взбесила, и он не сдержался.

— Не похож Вадим Сергеевич на психа. Взбесился? Отлично. Он бы прикончил гадюку и ушел, закрыв дверь. А потом бы еще прикинулся на людях, что она ему продолжает названивать. Вот в такое развитие события я бы поверил.

— А если убийца не Иратов? — спросил Гоша. — Тогда никаких противоречий, тогда все сходится. Григорчук звонит Иратову, но убийца-то этого не знает. Он заходит к ней сразу после телефонного разговора, спокойненько душит бедную женщину, и тут в дверь начинает кто-то ломиться. Помнишь, Иратов говорил, что дверь была заперта, он стучал, но ему не открыли. Иратов уходит к себе, убийца тихонечко смывается, вот и все.

— А зачем оставлять дверь открытой? — Василий уперся в Гошу тяжелым взглядом. — Чтобы точно подсказать нам, когда именно было совершено убийство? Захлопни дверь и спи спокойно.

— Может быть — нечаянно? — предположил Гоша. — В панике…

— Не-ет, Гошечка, не-ет. Здесь что-то другое.

Они вопросительно уставились друг на друга.

— А может быть?! — воскликнул Гоша через несколько минут тягостного молчания.

— Подожди, я сам скажу! — взмолился Василий. — Сравним. Убийца хотел подставить Иратова?