Спор можно и проиграть

OSima

— Свободная.

Так же прекрасно. Только теперь она вдруг задумалась, почему до этого терпела всё происходящее. Нравился ли ей Ванька? Несомненно, вначале — да. Затем это чувство пересилило раздражение, хотя рыжая не могла понять, чем оно вызвано. Явно ведь не активными приставаниями — тот же Бейбарсов с первого же дня знакомства ведет себя куда наглее. Может, ей было просто скучно с Ванькой. Не хватало чего-то такого, что она и сформулировать в голове не могла. Может, дело и в Лизе. Валялкин не был достоин всех тех унижений и неприятностей, которые подстроила его бывшая (и бывшая ли?), но всё это так зацепило Гроттер, что она просто не смогла остаться в стороне от битвы и признать себя

заведомо проигравшей.

Зато теперь она была свободна окончательно и бесповоротно. И это был отличный повод для праздника.

Завернувшись в длинное полотенце, чтобы максимально возможно скрыть тело, она высунула голову из ванной и крикнула на всю квартиру:

— Ладно, Бейбарсов, твоя взяла, звони своим друзьям! Я сегодня праздную и напиваюсь!

***

После третьего Б-52 пошлые шуточки друзей Глеба начали казаться действительно смешными. Гроттер даже вдруг обнаружила, что эти ребята кажутся ей вполне неплохими — избалованные, привыкшие получать от жизни всё, этакая «золотая молодежь», но с ними вполне можно было повеселиться. И, к счастью, в её адрес намеки прекратились еще вначале вечера, когда Бейбарсов приобнял её за талию, тем самым очертив свою территорию. В другой раз Таня злилась бы, но теперь даже чувствовала некоторую благодарность. Она пришла сюда веселиться, пить, танцевать и праздновать свою свободу, которую прежде почему-то упорно ограничивала, а не флиртовать и отшивать очередных самоуверенных наглецов.

Прежде, когда вопрос с клубом уже был решен, Глебу пришлось пройти испытание, называвшееся «собраться». Для этого потребовалось съездить в общагу и минут пятнадцать ожидать, пока Таня найдет что-нибудь подходящее, затем, уже в квартире, терпеливо ждать, пока она накрасится — делала девушка это настолько редко, что попытки зачастую заканчивались провалом, и всё приходилось начинать сначала. Впрочем, она выгодно отличалась от большинства представительниц своего пола: дома ей понадобилось всего сорок минут, чтобы полностью собраться, и всего один комплимент, чтобы увериться в том, что выглядит хорошо.

К счастью, в их компании она была не единственной девушкой и, более того, не единственной, кто не знал практически никого. Такой сообщницей Тани в общей беде стала загадочная Рита, чей кожаный костюмчик облегал её тело так плотно, что рыжая сомневалась, нашлось ли под ним место для белья. Так что шуточки в адрес девушки прекратились быстро, а этой экстравагантной барышне вполне хватало язвительности, чтобы отвечать не менее дерзко и ставить парней на место, если они заходили слишком далеко.

— Моя любимая рыжая! — сквозь грохот музыки донесся голос справа. Морозова, которую всё же удалось уговорить прийти, наконец-то явилась, опоздав почти на час, и теперь обхватила её за шею, заставляя повернуть голову и едва ли не стукнуться лбами. Кажется, Анька приехала уже навеселе. — Познакомишь меня со своими друзьями?

Глеб иронично усмехнулся, наблюдая за этой сценой, и представил Морозову своим друзьям. Те мгновенно переключились на яркую теперь уже блондинку с розовым мелированием, а Таня, высвободившись из медвежьей хватки подруги, огляделась вокруг в поисках огромной фигуры Гломова. Таковая не обнаружилась.

— Где Гуня? — почти прокричала она в ухо подруге. Благо, музыка играла достаточно громко, чтобы никто лишний не услышал её вопроса.

Аня на миг скривилась, а затем, взяв под контроль эмоции, лучезарно улыбнулась сидевшей компании:

— Я, пожалуй, украду свою мелкую на пару слов. Не скучайте! — и, схватив Гроттер за руку, потащила к барной стойке, легко лаврируя между танцующими. Крикнув бармену «две текилы», она обернулась к Тане: — Ну и зачем ты мне кайф портишь? Он сидит дома и дуется за

то, что я решила не бросать тебя тут на попечение всяким Жуйсобачкиным. Пьем, — коротко приказала она, и Таня послушно выпила, почувствовав, как горячая волна пробежалась по горлу и остановилась где-то в районе желудка, — еще две! — скомандовала Морозова, а после обернулась к подруге: — А ты чего напиваешься-то? Не помню в тебе такого.

Таня весело улыбнулась и, пританцовывая, пожала плечами:

— Я праздную свободу. Валялкин в прошлом.

— Ну слава Богу! Это и правда повод выпить! Моя девочка взялась за ум и бросила этого идиота! — выкрикнула она так, что услышали почти все, кто был у барной стойки. Несколько человек разразились аплодисментами и подняли за них бокалы, а бармен, подмигнув, пододвинул еще две дополнительные рюмки:

— За счет заведения. За таких красоток!

Таня отчаянно покраснела и перевела взгляд на столик, где сидела вся компания. Бейбарсов наблюдал за ней настороженным и каким-то собственническим взглядом, словно был готов прибить бармена даже за такой небольшой комплимент. Плевать на Бейбарсова, плевать вообще на всех! Они никому и ничего не должна!

— Мне утром будет очень плохо, — Таня обернулась на подругу и опрокинула в себя рюмку, а затем вторую. Морозова не отставала. — Пойдем танцевать! — перекрикивая музыку, теперь уже Таня потащила Аню, но теперь в сторону танцпола.

Танцевалось легко и непринужденно. Тане было ужасно, адски жарко, но четкий ритм, мокрая кожа и десятки людей вокруг, движущихся, словно загипнотизированные, в одном темпе, создавало свою неповторимую атмосферу. Голова не думала совершенно, и рыжая отдавалась музыке так, как прежде себе не позволяла ни разу. Тело двигалось самостоятельно, руки взлетали то вверх, рисуя одним им понятные узоры, то вниз, скользя по ребрам, бедрам с чуть задравшемся платьем. И ни на миг не было ощущения, что она делает что-то неправильное.

Талии коснулись чьи-то руки, и Таня скользнула вглубь их объятий почти инстинктивно. Мозгов, впрочем, хватило обернуться и обнаружить совсем не того, чьих прикосновений хотела в данный момент — всего лишь незнакомый парень, достаточно симпатичный, но он совершенно не вызывал никаких эмоций. Рыжая усмехнулась и отрицательно качнула головой, отодвигаясь, когда вновь попала в плен рук. Она полуобернулась, чтобы увидеть, как Бейбарсов потемневшими глазами смотрит на незнакомца, который прежде привлек её к себе в танце, а тот отходит, словно чувствуя какую-то опасность. Таня вновь полуприкрыла глаза, уже не делая попыток сбежать, и продолжила двигаться, чувствуя за спиной крепкую знакомую грудь. Чужое тело двигалось в такт с её и, казалось, сливалось с ним полностью, образуя единый организм. Гроттер хотелось тереться об него, оставляя на нем свой собственный запах. Она закинула руки за голову, обхватывая Глеба за шею, и, не переставая двигаться, извивалась в его руках, без всякого стеснения скользивших по всему её телу. Она чуть отклонила голову, позволяя коснуться губами своей шеи, а затем почувствовала, что в задницу ей упирается нечто твердое до предела. Глупо хихикнув, она запрокинула голову, чтобы прошептать ему в ухо:

— Кажется, у тебя проблема.

Непонятно, как Глеб услышал, но он всё же ответил:

— Здесь у половины встает только при взгляде на тебя. Я же тебя касаюсь. Разве это повод винить меня?

Таня развернулась к нему целиком, всё еще находясь во власти чужих рук, и выдохнула, почти коснувшись своими губами его собственных:

— Я хочу еще выпить. Мне чертовски жарко, — и отстранилась, наблюдая за совершенно дезориентированным Глебом. Ему понадобилось около полуминуты, чтобы прийти в себя и привычно насмешливо вскинуть брови: