Спор с безжалостной судьбой: Собрание стихотворений

Померанцев Кирилл

Народу русскому: я Скорбный Ангел Мщенья.

М.Волошин

Да, иногда стихи мне удавались, Но, к сожаленью, только иногда: Из-под пера ватагой вырывались Слова и звёзды, рифмы и года. И проносились головокруженьем По всем мечтам и всем воображеньям, По Риму, по Парижу, по Москве, Чтобы застыть в слепящей синеве. А день-то, день! — сплошное вдохновенье: Перемешались звёзды и слова. И надо всем, как Скорбный Ангел Мщенья, Монблан в снегах, как в ризах Божества! 1985

«Да,

конечно, Шекспир и Бетховен…»

Да, конечно, Шекспир и Бетховен, Пирамиды, Миланский собор. Да, конечно, наш мир баснословен, Нежен сумрак сиреневых гор… Тихо плещется мутная Сена, Шелестит под мостами вода Под осенние скрипки Верлена, Под бегущие в темень года. 14 октября 1950

«Двум не бывать, одной не миновать…»

Двум не бывать, одной не миновать: Все будем там, откуда нет возврата. И страшно мне друзей переживать. Того любил, с тем ссорился когда-то, И все стоят, как будто наяву. И стыдно мне, что я ещё живу.

«Догнивают опавшие листья…»

Догнивают опавшие листья, Обнажённые ветви дрожат. Вечер пишет оранжевой кистью Над Парижем огромный закат. Словно всё навсегда изменилось, Позабылось, исчезло вдали… И вечернее небо светилось Занимавшимся светом Земли.

«Дождик, дождик. Серебряный дождик…»

Дождик, дождик. Серебряный дождик. С каждой каплей полней океан. С каждой каплей серебряный дождик Переходит в прозрачный туман. И туманное утро нежнее, Словно иней, белеет роса: С каждой жизнью земля зеленее, С каждой смертью синей небеса.

«Дождь хлюпает упорно и отважно…»

Дождь хлюпает упорно и отважно, Бежит по улицам всклокоченный народ… Но разве в этом суть, но разве это важно, Что руку протянул смеющийся урод? И для чего искать какое-то значенье В очередной газетной болтовне, Когда в момент тупого отвращенья Санкт-Петербург увидел я во сне? 1988

«Если бездна в тебя заглянула…»

Если бездна в тебя заглянула, Значит, долго ты в бездну смотрел. Значит, от нестерпимого гула Оторваться не захотел. Или, может быть, сил не хватило, Или воля, слабея, сдала — И кромешная мгла осветила То, что память безжалостно жгла.

«Есть в море остров педерастов…»

Есть в море остров педерастов — Такой же остров, как Лесбос, С такой же мукою контрастов И с той же музыкой мимоз. Такой же остров, как другие, — В тяжёлой влажности ночей Он светится, как панагия, — Блаженный, горестный, ничей. Там нет ни бедных, ни богатых, Ни радостных, ни грустных нет. И нет в чём-либо виноватых, Нет поражений, нет побед.

«Живи и ничего не требуй…»

Живи и ничего не требуй, Молитвами не оскорбляй Тебе сияющего неба И каждый

день благословляй. Всё решено и всё прекрасно: Будь чист, как голубь, мудр, как змей. Гляди, как солнце светит ясно Над скорбной родиной твоей.

«Живу во сне, живу в абстракции…»

Живу во сне, живу в абстракции, В каком-то бешеном кино, В сплошном бреду, в цепной реакции, Но знаю — всё предрешено: От гениальности до пошлости, От самой плёвой ерунды До унизительной похожести Чужой и собственной беды.

«За половину жизнь перевалила…»

За половину жизнь перевалила И выдохшейся странницей бредёт. Но, что прошло, не стало сердцу мило, И не милее то, что настаёт. А та мечта, что не сумела сбыться И навсегда осталась только сном, Сияет, как огни из окон «Ритца» В глухую ночь на площади Вандом. 1950-е

«И всё-таки я верю в чудо…»

И всё-таки я верю в чудо. И всё-таки я чуда жду: Из ничего, из ниоткуда, На счастье или на беду — Уж я не знаю, как случится, Да и не всё ли мне равно — Ворвётся глупая жар-птица В моё мансардное окно. И с ней — созвездий миллиарды, Сорвавшись, хлынут напролом, И рухнет вся моя мансарда С её мансардным барахлом. Иль проще: подводя итоги Калейдоскопу бед и лет, Слетит ли как-нибудь с дороги Взбесившийся мотоциклет, И канут в бездну ледяную Надежды, радости, печаль… А окровавленную сталь Свезут на свалку городскую.

«И ты когда-то в ужасе спросил…»

И ты когда-то в ужасе спросил О смысле, о бессмыслице, о Боге. Осенний день блаженно моросил, Кружились листья на большой дороге… Как листья, осыпаются года И кружатся в огне воспоминанья. И ночь ложится — нежно, как всегда, Сквозь сумрак негасимого сознанья.

«Как будто на белой упавшей звезде…»

Как будто на белой упавшей звезде, Зелёная ёлка стоит на кресте. Весёлые свечи на ёлке горят, И звёзды цветные развешаны в ряд. Закрой же глаза и открой их потом — И станет зелёная ёлка крестом, Огромным крестом в мировой пустоте, И розы венком расцветут на кресте.

«Как звёздные тени, ложатся…»

Как звёздные тени, ложатся Осенние листья в саду. И мне начинает казаться, Что сам я по звёздам иду. И звёзды горят под ногами, Как будто сквозь холод и зло Осеннее тихое пламя На скорбную землю сошло.

«Как много прожито, как мало пережито…»

Как много прожито, как мало пережито… Жизнь тянется, как в церкви лития. И кажется, что вот уже раскрыты Державные врата небытия. И имена когда-то дорогие Мы повторяем, словно в полусне — Как будто снова в юности, в России, В несущей нас над пропастью ладье.