Спорим, что ты умрешь?
Шрифт:
В этот час, как ни удивительно, высыпали все. Ворович с Ингой, похмельный Каратаев, бухтящий под нос рубоповец, администратор Ордынцев, решивший преобразиться в инструктора и надевший по такому случаю лыжную шапочку. «А что мы будем делать Apres ski — то бишь после лыж?» — хохотал Ворович. Даже геи, увлеченные всеобщим ажиотажем, встали на лыжи. Потешно было наблюдать, как чинно вышагивает, натянув на уши розовую шапочку, Борюсик Крайнев, как ковыляет, боясь от него отстать, сосредоточенно грызя губу, «младший партнер». Оба сверкают комбинезонами, раскрашенными в оптимистичные цвета. Выбрался из дома в надутом пуховике старикашка Ровель (охранник
По возвращении в дом выяснилось, что Душенин продолжает искать жену. Он вылез из обширной кладовой, расположенной под вестибюлем, — растерянный, в перекосившейся шапочке.
— Бросай ты это грязное дело, старик, — посоветовал раскрасневшийся Каратаев. — Давай лучше мою жену искать. Такая стерва, скажу тебе…
Все неприятные моменты всплыли разом. Наступало время присоединиться к поискам. Уставшие люди разбредались по «каютам». Максимов сбросил в номере теплые одежды, намереваясь принять душ и оказать Душенину посильное содействие. Но едва забрался в ванну, как понял, что он уже не один. Голенькое тельце шмыгнуло по его стопам, обняло за пояс, прижало к прохладному кафелю. «Похоже, кто-то попался», — со смешанными чувствами подумал Максимов.
— Стой, не шевелись… — прошептала девушка. — Я чувствую, что грядут неприятности, давай их отложим на время… — Тоненькая ручка потянулась к изогнутому крану, потекла вода. Затем ударила откуда-то сверху жгучим напором, и понеслась испепеляющая нечеловеческая страсть…
Несколько минут они пребывали в горячем состоянии. А затем все кончилось, как ножом отрезало. Дышать нечем — Максимов выключил воду, опустился на дно ванны. Сил осталось только скрестить руки на груди. Сладко урчащая женщина лежала рядом, забавляясь с резко съежившимся достоинством.
— И это все, что от тебя осталось? — курносый носик потешно сморщился.
— Чем богаты, — обиженно пробормотал Максимов. Девчушка засмеялась.
— Справедливо, у иных и такого нет… Скажи-ка, сыщик, ты обладаешь столь нужным в хозяйстве предметом, как… жена?
— Как странно, что ты об этом спросила, — удивился Максимов. — А я уж думал, что не спросишь. А это имеет серьезное отношение к твоим видам на меня?
— Имеет, — она уперлась ему в ребро острым подбородком, сделав больно, чтобы не говорил глупости. — Я хочу знать, несу ли я перед кем-либо моральную ответственность за развращение симпатичного мужчины. Мне нравится с тобой спать — вот в чем беда. Обручального кольца ты не носишь, но это говорит лишь о том, что ты не носишь обручального кольца.
— А вот последняя фраза тебе удалась на славу, — засмеялся Максимов. — Живи спокойно, Виола, ты несешь ответственность только перед моей дочерью, но она простит. Ей до свечки. Лишь бы не пил.
— Подумать только, у него имеется дочь… Ты не бойся, сыщик. Я вовсе не собираюсь за тебя замуж. Вот окончу институт, устроюсь на работу (обязательно на престижную), буду вкалывать за семерых, мутить интриги, протолкаюсь в люди, добьюсь положения, а… потом уж приходи.
— Глупая ты еще, Виола. Не успеешь оглянуться — жизнь пройдет. Эта штука, должен тебя предупредить, несется с ошеломляющей скоростью.
— Не тревожься за меня, сыщик… — она обняла его за шею, прижалась
— Но только не с твоей натурой… — Он понял, что пора выбираться из ванной. Ощущение комариного зуда в затылке называлось беспокойством.
Через десять минут, испытывая томление в членах, он вышел из номера. Обошел дом и сделал ошеломляющее открытие: тревожная увертюра получила продолжение. Пропала не только жена Душенина, но и… сам Душенин.
Этого типа нигде не было. В воздухе растворился. За полчаса, проведенные Максимовым в ванной комнате, он успел не найти супругу, тупо пропасть и остаться в памяти народной как нечто абстрактное. Словно не было реального человека.
— Это тот мужчинка, что шнырял повсюду, искал жену и не давал мне работать? — вытирая руки о фартук, сказала кухарка Люсьен. — Слава Всевышнему, хоть не будет путаться под ногами… Этот неврастеник хотел залезть в мою духовку, вы можете такое представить? Как будто я могла в своей духовке приготовить его жену! Мне что, больше других надо?
Администратор Ордынцев от испуга присел, затем преобразился и с апломбом поведал, что во вверенном его заботам заведении люди просто так не пропадают. Искать надо лучше! Горничная зацвела фиалкой и сделала вид, что все происходящее ее не касается. Максимов начал закипать. С этого часа размеренная жизнь пансионата полетела кувырком. Для начала он прошелся по коридорам, заглядывая во все ниши, потом забрался в «многоходовую» кладовую для хранения пищевых припасов, не очень тактично оторвав болтающуюся на гвоздях скобу. В разгар блуждания по стылым закоулкам он отметил шорох за спиной, резко обернулся, взметнув кулак. Жабообразный дворецкий и ухом не повел. Смотрел исподлобья на самоуправца и в гневе шевелил ушами. «Все, что ему нужно, — это хлороформ», — со злостью подумал сыщик.
— Вы что себе позволяете, молодой человек? — проскрипел Шульц. — Здесь уже рылся один постоялец. Но тот, по крайней мере, попросил ключи…
Поймав себя на мысли, что легкие понты не повредят, Максимов сделал угрожающую мину и решительный шаг вперед. В лице дворецкого мелькнула растерянность. Он невольно отступил.
— Заткнитесь, уважаемый, — процедил Максимов. — Во вверенном вам доме пропали два человека. Если в ближайшие полчаса они не найдутся, а вам вздумается неосмотрительно чинить препятствия, я за сохранность этой богадельни не отвечаю ни одним звуком, уяснили?
Он вошел тяжелой поступью в номер и выстрелил пальцем в тихо трепещущую Виолу.
— Сидишь здесь и ничего не боишься. Из номера ни ногой. Впрочем, ты и так никуда не выйдешь… — Он плотоядно усмехнулся, тяжелой поступью удалился, запер дверь на три оборота и отправился поднимать народ в ружье.
В номер благообразного Бориса Крайнева он ворвался без стука. Запереться друзья-товарищи простодушно забыли. Досадная неосмотрительность. Облачаясь в халат в развеселый горошек, хозяин апартаментов не счел нужным завязать поясок, утопал с блаженной миной в плюшевом кресле, а Снежков сладко мяукал, щеголяя маечкой в облипку, инфантильно-развратными трусиками, и подкармливал приятеля пирожными. Как морскую свинку. Пирожные с аппетитом поедались.