Спорим, что ты умрешь?
Шрифт:
— Всем сидеть! — объявил сыщик. — Социологическая служба «Любопытная Варвара»!
Крайнев вздрогнул и свел колени. Очень целомудренное движение. Снежков испуганно вякнул.
— Ничего, если меня вырвет? — поинтересовался Максимов.
— По какому такому праву?! — взвыл, как «неотложка», Крайнев. — Я буду жаловаться! В прокуратуру! В горсовет! В нашей стране Конституцией гарантирована свобода личной жизни граждан, и никому не позволено…
— Да иди ты в задницу, — перебил Максимов. — Ты неправильно читал, это был гоблинский перевод Конституции. — Бегло осмотрел двухкомнатный номерок, распахнул шкафы, заглянул под кровать. Попутно глянул на градусник за окном — холодает, зараза.
Завершив
— Итак, — сказал Максимов, — прошу покорно извинить, что вторгся в сексуальную жизнь граждан, но, будучи махровым, непримиримым и воинствующим натуралом, ничуть об этом не жалею. В доме произошли две крупные неприятности. Пропали супруги Душенины. Имеется подозрение, что беда получит развитие. Отсель повелеваю — из номера до высочайшего соизволения не выходить, голодовки не устраивать. Кого замечу в коридоре — выдеру. В прямом смысле. Снежков, позволь-ка ключик от твоего номера…
Пробиваться через намертво пристывшего к двери босса телохранителя пришлось трудно, но недолго. Высокий лоб охранника позволял предположить, что договориться с ним можно.
— Алексей, я в жизни не убил ни одного старика, — увещевал Максимов. — Я с ними всегда находил возможность договориться. Пять минут.
— Но босс отдыхает… — колебался Шевченко. — Подходите через полчаса, сыщик.
Он уже поддавался, на ходу вникая в ситуацию, что дело серьезное. Но старик опередил, возник на пороге, завернутый в засаленный халат, нахмуренный сверх меры.
— Что за драка, сыщик?
— Прошу прощения, Пал Палыч, — подобрался Максимов. — Драки не было. Но куда-то запропастилась семья Душениных. Возможно, для вас это и не является открытием…
— Что вы хотите этим сказать? — насторожился Ровель. Густые клочковатые брови сомкнулись в изогнутую линию. Шевченко быстро обозрел пустой коридор и ненароком поместил руку на пояс.
— Вы ничего не настроены сообщить, Пал Палыч?
— Я вас не понимаю, детектив, — старик выказывал недоумение. Вероятно, оно было наигранным, но получалось у старика убедительно. — Подождите, кто такие Душенины?.. Человек, который в столовой недоумевал по поводу удалившейся из номера супруги?
— Он тоже пропал. Во всяком случае, поверхностный осмотр на это указывает. Нужен щепетильный обыск дома, Пал Палыч. Одолжите на время своего телохранителя — я верну.
Шевченко беспокойно шевельнулся.
— Хорошо, — подумав, пожал плечами Ровель. — Прогуляйся, Алексей, с человеком. Если хочешь, запри меня, я все равно лягу спать. Ты колеблешься, Алексей?
— Подождите, Пал Палыч, — растерялся Шевченко. — Мне плевать, кого не могут найти в этом доме. Об их безопасности я заботиться не обязан. Но если что-то произойдет с вами…
— Господи, — вздохнул старик. — Да не пекись ты обо мне с такой настырностью. Ступай, сынок, помоги детективу. Ты хочешь, чтобы я тебе приказал?
— Воля ваша, шеф, — угрюмо пробормотал Шевченко. — Не забывайте, что у вас есть телефон, по которому всегда можно до меня дозвониться…
Он запер номер, опустил ключ в боковой карман и неприязненно взглянул на Максимова.
— Быстро говорите, детектив, что нужно делать?
— Кабы я знал, — вздохнул Максимов.
Он собрал всех, на кого в первом приближении мог положиться. Отказников (помимо нежно-голубых) не нашлось. Обозрел обеспокоенное войско. Стоящий особняком Шевченко. Сонный рубоповец Пустовой в прошитых красной нитью джинсах «Стрелльсон». Всклокоченный, нечесаный, издающий неистощимый аромат Каратаев, не пожелавший даже здесь расстаться с фляжкой и периодически к ней прикладывающийся. Подслеповатый очкарик Ворович, выразивший
«Солдаты, — тоскливо думал Максимов. — Хоть завтра в Ирак».
— Я попрошу вас помочь, господа. Обшаривать в одиночку дом — неблагодарное занятие, согласитесь. Возможно, я чего-то не понимаю, возможно, все гораздо проще, но выглядит не очень-то утешительно.
— Замечательно, — выразил всеобщее восхищение рубоповец, — А я-то заплатил за это увеселительное мероприятие триста долларов. Шикарное вложение капитала, нечего сказать. Забавная закономерность, господа, — как только на горизонте появляется частный сыщик, так сразу образуются неприятности.
— Но это лучше, чем участвовать, скажем, в карнавале трансвеститов, — не очень уверенно гоготнул Каратаев. — Или, например, в полицейской облаве… Кстати, детектив, должен вам признаться, что в розыскных мероприятиях, как и в барабанах, мы ни бум-бум. Так что вдохновляйте личным примером.
— А вы никогда не прятали от жены зарплату? — блеснул очками Ворович. — Абсолютно то же самое, только наоборот.
«И габариты у пропавших людей обширнее, чем у скрученной пачки купюр», — подумал Максимов.
В ближайшие полтора часа ни Душенин, ни его дражайшая половина не объявлялись даже в качестве призраков. Первым делом осмотрели апартаменты пропащих — они оказались не заперты и пусты. Ключ от номера висел на бронзовом крючке рядом с вешалкой. Кровать впопыхах заправлена, порядок относительный, но сражений в номере точно не происходило. Во вторую очередь исследовали номера участников осмотра. Повторно заглянули к «голубым», которые долго не хотели открывать, но когда им предложили рукодельно изукрасить нежные мордашки, все же открыли. Успокоили, как могли, Ингу, прозябающую в тоскливом одиночестве, перевели к ней Виолу и закрыли обеих на ключ. Предложили кухарке и горничной Ксюше посидеть в вестибюле, а чтобы им не было очень грустно, присоединили в качестве третьего администратора. Далее шли с двух сторон, разделившись на группы (по трое в каждой, плюс дворецкий — как знаток местных лабиринтов). Гараж с кропотливым осмотром каждой машины. Примыкающий к гаражу подвал-кладовая, где пришлось перетряхивать каждый мешок с пищевыми припасами («А вдруг их зарезали и расчленили?» — пошутил, злобно скаля зубы, Ворович). Подробная ревизия всех без исключения помещений. Кухня — с нагромождением плит, тумб, жаровен, холодильников и подвесных шкафов. Чердак, где не было ничего эстетически ценного, кроме мешков с цементом, груды половых реек и обилия картонных коробок. Облачение в верхнюю одежду, осмотр подсобных помещений вокруг дома с непременным залезанием во все без исключения подвалы. Котельная, сауна… «Вы совсем-то с ума не сходите, Константин», — простучал зубами от холода Каратаев и первым убежал в дом. Озноб пробирал до костей. «Действительно, детектив, здесь же снег по колено, — выразил недовольство телохранитель. — Понятно, что в последние дни к этим сараюшкам никто не приближался». Паническое отступление в дом, за исключением дворецкого, который набросил фуфайку и заковылял в котельную — подбросить «дровишек». Краем мозга Максимов отметил, что осмотрены не все подсобные помещения.
Все происходящее здорово напоминало театр абсурда.
— Самое интересное, что обувь и верхняя одежда этих несчастных из номера не пропадали, — задумчиво протирая очки, напомнил Ворович. — Не думаю, что они прибыли с двойным комплектом меховых изделий.
— В тапочках пропали наши фигуранты, — оторвался от фляжки Каратаев.
— В этом что-то есть, — почесал колючий, как сапожная щетка, бобрик Пустовой. — Мне кажется, эти двое не производили впечатления свихнувшихся, готовых босиком и в исподнем броситься на дорогу.