Способы создания миров

Гудмен Нельсон

Можем ли мы действительно 'знать' вселенную? Боже, да в Чайнатауне и то трудно не потеряться. Вопрос, однако, в том, есть ли что-нибудь там, снаружи? И почему? И обязательно ли от этого должно быть столько шума? Наконец, вне всякого сомнения, одна из характеристик 'действительности' состоит в том, что в ней недостаточно сущности. Не то чтобы в ней вообще не было никакой сущности, но недостаточно. (Действительность, о которой я здесь говорю, та же, что описана Гоббсом, но немного меньше.)

Суть этого сообщения, насколько я понимаю, просто такова: не обращайте внимания на сознание, сущность не существенна, а материя неважна. [87] Мы добиваемся большего успеха, сосредотачиваясь на версиях, чем на мирах. Конечно, мы хотим различать имеющие и не имеющие референцию версии, хотим говорить о вещах и мирах, если таковые вообще имеются, как о предметах

референции; но эти вещи и миры, и даже материал, из которого они сделаны — материя, антиматерия, сознание, энергия и так далее — сами изготовляются версиями и изготовляются наряду с версиями. Факты, как говорит Норвуд Хэнсон, теоретически нагружены; [88] они настолько же теоретически нагружены, насколько, как мы надеемся, фактически нагружены наши теории. Или, другими словами, факты — маленькие теории, а истинные теории — большие факты. Это не означает, я должен повторить, что к правильным версиям можно прийти случайно или что миры построены на пустом месте. Мы начинаем, в любом случае, с некоторой прежней версии или некоторого прежнего мира, который у нас на руках и с которым мы имеем дело до тех пор, пока у нас не появится достаточно решимости и навыков, чтобы переделать его в новый. Ощущаемое упрямство фактов — отчасти лишь власть привычки: наше устойчивое основание действительно беспристрастно. Создание миров начинается с одной версии и заканчивается другой.

87

В оригинале непереводимая игра слов… "never mind mind, essence is not essential, and matter doesn't matter" (прим. пер.).

88

Norwood Hanson. Patterns of Discovery, Cambridge University Press, (1958), гл. 1 и далее.

3. Некоторые древние миры

Давайте ненадолго остановимся на некоторых ранних примерах создания миров. Я всегда считал, что досократики совершили уже почти все важные достижения и ошибки в истории философии. Прежде, чем я рассмотрю, как их представления иллюстрируют самые важные в настоящем обсуждении темы, я должен дать, в сильно сжатом виде, внутреннюю историю этого периода философии.

Эти философы, подобно большинству из нас, начали с мира, состряпанного из религии, суеверия, подозрения, надежды, жестокого и радостного опыта. Тогда Фалес, ища некоторое единство в этом беспорядке, заметил, что при испарении воды на солнце и при ее нагревании на огне она конденсируется на облаках, падает и впитывается в землю — и, согласно легенде, вода находится на дне некоторого колодца. Пришло решение: мир состоит из воды.

Но Анаксимандр возразил: "И земля, и воздух, и огонь, и вода переходят друг в друга, так почему именно вода? Что отличает ее от трех остальных элементов? Надо найти нечто нейтральное, из чего сделаны все они". Так он изобрел Безграничное, одним махом создав философии две из ее самых больших трудностей: бесконечность и субстанцию.

Эмпедокл вывел Безграничное из границ. Если нет никакого выбора среди элементов, то мы должны принять все четыре; важно то, как они смешаны. Он видел, что действительная тайна вселенной — смешение.

Когда Гераклит потребовал действия, Парменид ответил знаком остановки, редуцируя философию к формуле "Это есть", что означало, конечно, "Это не есть", или, длиннее говоря, "Поглядите, во что мы влезли!"

Всех нас искусно спас Демокрит. Он заменил "Это есть" на "Они суть". Дело в том, что, если вы разделите вещи на достаточно мелкие части, то все они будут одинаковы. Все частицы подобны друг другу; в зависимости от способа, которым они сложены, они становятся водой, воздухом, огнем или землей, или чем бы то ни было. Качество вытесняется количеством и структурой.

Проблема, возникшая между Фалесом и его преемниками, прослеживается через всю историю философии. Фалес редуцировал все четыре элемента до воды; Анаксимандр и Эмпедокл возразили, что они также могли быть редуцированы до любого из трех других элементов. Пока обе стороны одинаково правы. Аквацентрическая система Фалеса не лучше обоснована против трех своих альтернатив, чем геоцентрическое описание солнечной системы обосновано против своих очевидных альтернатив. Но критики Фалеса ошиблись, предполагая, что если ни одна из альтернативных систем не является исключительно правильной, то это значит, что все неправильны. Если мы можем обойтись без любой из них, то это подразумевает не то, что мы можем обойтись без всех, а лишь то, что мы имеем выбор. Неявным основанием для отклонения теории Фалеса стало то, что признаки, различающие альтернативные системы, не могут отражать действительность, какова она есть. Так, Эмпедокл упорно

утверждал, что любое упорядочение среди этих четырех элементов произвольно накладывается на действительность. Он упустил из виду, что любое разложение на элементы представляет собой не меньшее наложение, и что если мы запрещаем все такие наложения, то мы остаемся ни с чем. Анаксимандр ухватил и действительно усвоил это следствие, трактуя все четыре элемента как производные от нейтрального и недействительного Безграничного. Логичный Парменид заключил, что если только нечто полностью нейтральное может быть общим для миров всех альтернативных версий, то только оно и является реальным, а все остальное — просто иллюзия; но даже он организовывал действительность особым способом: То, что существует, есть Единое. Демокрит, ответив на это приглашение, быстро организовал все по-другому, поломав все на мелкие части — и мы вновь очутились у разбитого корыта.

В основе значительной части противоречий относительно того, что к чему может быть редуцировано, находится регулярно повторяющийся вопрос о том, что составляет редукцию. Анаксимандр возражал, что хотя вода превращается в другие элементы, это еще не делает их водой. И не в большей степени, парировал Эмпедокл, рассмотрение элементов как сделанных из нейтральной субстанции делает их нейтральной субстанцией. Все это — предшественники нынешних кампаний, которые ведут друзья и враги физических предметов, явлений, феноменальных данных, качеств, сознания или материи за то или против того, чтобы обойтись без чего-то из них в пользу других. Такие кампании обычно вырастают из недопонимания требований как к построению чего-либо, так и к редукции, а также недопонимания их значения.

4. Редукция и конструкция

Дебаты о критериях конструктивных определений часто сосредотачивались на том, какое согласование требуется между definiens и definiendum — интенсиональное или только экстенсиональное. Требование абсолютной синонимии было основано на убеждении, что definiens должен объяснять значение definiendum. Проблема с понятием значений и даже с идеей точного подобия значения подняла вопрос, могла ли бы здесь помочь экстенсиональная идентичность, но она, в свою очередь, показала себя слишком тесной, так как часто множественные альтернативные definientia, которые не являются коэкстенсивными, очевидно равно приемлемы. Например, точка на плоскости может быть определена как пересечение некоторой пары линий, или совсем другой пары линий, или как семейство областей и т. д., но definientia, имеющие эти несовпадающие экстенсионалы, конечно, не могут все быть коэкстенсивны с definiendum.

Такие соображения указывают на критерий, выраженный в терминах экстенсионального изоморфизма, который требует сохранения структуры скорее, чем экстенсионала. Поскольку структура может быть общей для многих различных экстенсионалов, это уравнивает в правах альтернативные definientia. Рассматриваемый изоморфизм носит всеобщий характер и должен наличествовать между целым множеством definientia системы и целым множеством их definienda. Однако он не симметричен: обычно, как в упомянутых определениях точек, definiens артикулирует свой экстенсионал более полно, чем definiendum, и таким образом производит анализ и представляет средства для систематической интеграции. [89]

89

См. далее SA: 1. В некоторых обстоятельствах могут быть уместны даже более свободные критерии, чем экстенсиональный изоморфизм.

В такой интерпретации определение точек в терминах линий или множеств не дает никаких требований, согласно которым точки являлись бы просто линиями или множествами, а происхождение других элементов от воды не дает требования, что они сами состоят из воды. Постольку, поскольку определения или установление происхождения успешны, они организуют точки и линии или четыре элемента в систему. Наличие альтернативных систем не дискредитирует ни одну из них, так как здесь нет альтернативы, но есть незаполненность альтернативных систем, незаполненность организации того или другого рода. Фалес мог бы ответить своим преемникам, жаловавшимся на искусственность введенных им порядков и приоритетов, что именно так и поступают и наука, и философия, и что полное устранение так называемого искусственного оставило бы нас с пустым сознанием и с пустыми руками. [90] Принимая переосмысление природы и важность редукции, построения, установления происхождения или систематизации, мы отказываемся от бесполезного поиска исконного мира и признаем, что системы и другие версии столь же продуктивны, как и репродуктивны.

90

См. ниже VII: 2 о конвенции и содержании.