Спой мне колыбельную
Шрифт:
Как у него это выходит? Почему все они ему такое позволяют? Может, они знают? Знают что-то из того, что он мне не рассказал, ведь в хоре все знают дуг о друге разные грязные подробности. Наверно, мне стоит быть дружелюбной со всеми этими девушками. Особенно с милой бывшей Дерека.
После занятия Дерек знакомит меня с некоторыми людьми из хора. И со своей бывшей тоже. Она действительно милая.
— Тогда увидимся во вторник. — Никакой агрессии в голосе в мою сторону или чего-то подобного. — Занятие
— Я не уверена…
— Она будет. — Дерек снова решает за меня. — Приберегите для неё место, хорошо?
Она дарит ему ослепительную, веселую улыбку.
— Конечно, Дерек. Я присмотрю за ней.
Один из директоров девушек из Эмебайл протягивает мне толстую тетрадь с нотами.
— Во вторник мы пройдем по первым десяти. — Десяти? Ничего себе. — Выучи свою часть, ладно? Дерек говорит, что ты счастлива петь альтом.
Я киваю.
— Отлично. Мы должны уйти на пенсию в свои лучшие годы.
Она говорит так, словно её певицы не девушки, а скаковые лошади. Ты можешь соревноваться среди молодежных хоров, пока не исполнилось двадцать два. А потом уход на пенсию? Надеюсь, нет.
Я не могу приехать во вторник. Я должна быть со своим хором. Слова подготовлены, губы готовы, но я просто киваю.
Мы бросаем байк Дерека и едем на Джанет в ближайший Тим Хортонс. Я умираю с голоду. Я заказываю суп и большой сэндвич с круассаном. Дерек заказывает четыре розовых пончика с конфетной обсыпкой.
— Как-то не мужественно.
— Ты ужасная сексистка. — Он берет последний пончик и впивается в него. — Розовый. Я думал, ты поймешь. Это в честь Мэдоу. Теперь она снова будет бороться за соло.
— Бедная Терри.
— Она справится.
— Бедная Мэдоу и её родители. — Я кладу ложку и наклоняюсь вперед. — Прошлой весной они слишком много в меня вложили.
— И ты отплатила им в Лозанне. Больше ты им ничего не должна.
— Тебе легко говорить.
Они рассчитывали на меня на записи на радио и на рождественской вечеринке в этом году.
Дерек кивает на мою тетрадь с музыкой.
— Езжай домой и взгляни на это произведение. Если ты скажешь мне честно, что хочешь петь детскую фигню, которую Терри для вас приготовила, а не то, что поют в Эмебайл, плюс мои невероятные творения на общих собраниях хоров, то ладно.
Я поднимаю ложку супа и выливаю все обратно.
— Знаешь, это несравнимо.
— Отлично. Как насчет того, чтобы встретиться здесь во вторник в полшестого и быстренько поужинать перед репетицией?
Я оглядываюсь и хмурюсь.
— Это что, единственное место в Лондоне, где можно поесть?
— Это я могу себе позволить.
— Ну и кто теперь сексист? Я могу заплатить за еду получше.
Дерек вытирает салфеткой липкие пальцы.
— Тебе не нравится окружение?
— Не
— Не могу справиться с пончиками.
— Если ты растолстеешь…
— Я? Невозможно.
Он прав. Я за ним слежу. Он не просто меньше, чем был в Швейцарии, он похудел, по меньшей мере, килограмм на десять. Наркотики истощают тебя. Даже я это знаю. Он достает несколько таблеток и проглатывает их, прямо как в Лозанне. Прямо у меня на глазах. Кто употребляет витамины на ночь?
— Думаешь, это хорошая идея? Тебе еще ехать на мотоцикле домой.
— Это для моего желудка.
Я смотрю на него.
— Это не витамины?
— Витамины для желудка.
— Я за тебя беспокоюсь.
— Не надо. Простуда уже прошла.
— Но…
— Я в порядке. — Он уходит в уборную для парней.
Когда возвращается, я улыбаюсь и говорю:
— Почему твоя бывшая была со мной такой милой? Она смотрела на меня и улыбалась. Это странно.
— Она уже с кем-то встречается. Мы друзья. Так что все нормально.
— Она слишком милая. В этом есть нечто жуткое.
Он качает пальцем.
— А вот это было не мило.
— Я живу рядом с Детройтом, где тебя пристрелят, если ты переедешь кому-нибудь дорогу.
— Здесь же люди останавливаются и махают тебе.
— Видела я, как твоя бывшая так делала. — Я перемешиваю суп.
Его глаза следят за моими движениями.
— Я же сказал, она хочет для меня лучшего и она знает, что это ты.
— Откуда ей знать? — Я роняю ложку, откидываюсь на спинку и смотрю ему в глаза. — Почему лучшее — не она? Думаю, я тебе больше подхожу, но она должна думать, что она лучше.
— Все сложно. Давняя история. Не хочу в неё сегодня углубляться.
— Да, не нужно. — Я поднимаю ложку супа к носу и смотрю на неё с отвращением. Не могу его есть.
Дерек возвращает поднос. Я иду за ним к выходу. Он держит дверь и говорит:
— Просто позволь мне — позволь нам— быть с тобой милыми. Я хочу, чтобы все получилось. Мы должны это сделать. — Он берет меня за руку и пока говорит, гладит большим пальцем тыльную сторону моей ладони. — Мне нравиться петь с тобой, и я хочу вместе с тобой сочинять.
Я качаю головой.
— Мы всегда можем вернуться к плану А.
— Не хочу быть рыбаком.
— Хватай гитару, и поехали в Нешвилл.
Он берет ключи и открывает машину.
— С Мотаун за плечами? У тебя голос дивы. Ты можешь стать следующей Марайей. — Он открывает передо мной дверь.
— Почему не Уитни?
— Ты можешь стать любой из них.
Я сажусь и жду, когда он обойдет машину и сядет на пассажирское сидение.
— Мотаун близко. Это даже за побег не сойдет.