Справедливость

Gierre

— Работа такая, — Ян скрестил руки на груди, — Родину защищать.

— Ты долбанулся?! Какая еще работа? Вали в свою сказочную страну, обменник. Отстань от меня.

— Да я бы с радостью, — Ян подошел ближе и посмотрел на мертвую птицу, — так ты ж помрешь.

— Твое-то какое дело? Может, я хочу помереть?

— Экстравагантный суицид, — Ян продолжал разглядывать голубя.

— Зато в газеты попаду! Чего ты прицепился?

— Говорю же, работа.

— Спасать людей от птиц?

— Нет, тебя спасать. От всего.

— Меня?

— Тебя-тебя.

Ты же Святослав Хансен?

— Я.

— Значит, тебя.

— А других Святославов Хансенов нету?

— Сам-то как думаешь?

— Ну вдруг ты ошибся!

— Не ошибся.

Святослав замолчал. Продолжать перепалку было глупо. Прохожие оглядывались на пару молодых людей, громко обсуждавших скоропостижную птичью гибель. Свят снял рюкзак, бросил рядом с голубем и потянулся за зажигалкой.

— Есть еще сигарета?

— Само собой, — Ян достал из портсигара еще одну и протянул Святу. — Полегчало?

— Не совсем. Ты что, на полном серьезе меня защищать собрался?

— Ничего я не собирался, — Ян положил сигарету в рот и хотел уже прикурить от своей дешевой поделки, когда на Свята накатила волна щедрости. Он чиркнул отцовской зажигалкой и поднес к лицу Яна. Тот осторожно прикурил и уставился на Свята белыми глазищами, округлившимися то ли от ужаса, то ли от восторга.

— Благодарю.

Они неловко помолчали.

— Ничего я не собирался, — Ян первым нарушил молчание. — Работа у меня такая. Сегодня ночью тебе исполнилось восемнадцать, значит проклятье вступило в силу, и без меня ты не протянешь и пары дней. Если ты помрешь, мне от этого толку никакого. У тебя же детей нет?

Святослав тупо смотрел перед собой, слушая Яна. Взгляд зацепился за нелепый наряд. В нем Ян был похож на актера не просто так: брюки, рубашка, куртка — все казалось частью мастерской стилизации. И то, что в моде было наряжаться в неестественно яркие цвета, могло быть простым совпадением, и тогда рыжий бородач низкого роста вполне мог оказаться сверхъестественным существом, в которые Свят не верил.

— Понимаю, ты удивлен, но вопрос далеко не праздный. Дети у тебя есть?

Свят помотал головой.

— Жалко, — Ян даже вздохнул от досады.

— Почему?

— Возиться с тобой теперь не пойми сколько.

— Возиться?

— Ну да, детей-то нет. Последний из рода, чтоб тебе пусто было. Помрешь, и прости прощай, свобода.

— Прости прощай? Слушай, Ян, я не знаю, что ты там себе надумал, но дело вот в чем. Меня этими штуками не запугать, ясно? Ко мне ваш брат каждый день толпами ходит, они философов окучивают только так. Но я человек рациональный, окей? Мне все это до лампочки. То есть я не хочу проявить неуважения, все дела, но просто это не мое. Окей, да?

Ян удивленно почесал макушку:

— Толпами ходят?

— Да, мы с ребятами даже на спор отшиваем, кто дольше продержится. Танька может полчаса трепаться с ними, один даже в слезы ударился.

— Кто? — Ян удивлялся все больше.

— Да хрен его знает, я особо не разбираюсь. Адвентист, наверное.

— Адвентист? —

Ян сделал вид, что поперхнулся, но потом все-таки заржал. — Напугал ты меня, Свят. Я уж решил, ты на полную катушку с нашим братом отрываешься, да еще Танька какая-то. Вот что, меня твои дела заботят, как тебя заботит судьба этого голубя, сечешь? Вот он помер, и тебе без разницы, правильно? Но, с другой стороны, что, если бы от его судьбы зависела твоя собственная? Представь себе, что у тебя поселился голубь, и когда он издохнет, тебе тоже конец?

— Допустим, представил, — вздохнул Свят.

— Вот ты для меня вроде этого голубя, только еще живой. И я здесь, чтобы ты не помер, пока не оставишь наследника. Ясно?

— Тебя мать подослала? — нахмурился Свят.

— Мать?

— Мать моя любит эти разговоры заводить. Женись, говорит, Свят, пока всех хороших не увели. Она тебе что, денег дала?

— Денег мне никто не давал, Свят, а даже если бы предложили, я бы не взял — деньги мне не нужны. И твой счастливый брак мне не нужен, даже несчастливый — не нужен. Я тут только для того, чтобы ваш славный род не прервался раньше времени.

— Ты же понимаешь, как тупо все это звучит, правда?

Ян снова почесал затылок.

— Честно говоря, обычно, когда я появляюсь рядом с вашим братом, вы уже в курсе, в чем дело. Но, похоже, твой батя скончался раньше, чем успел рассказать тебе обо мне. Я прав?

— Если только ты не долбанутый на всю голову лепрекон, — усмехнулся Свят.

— Долбанутый на всю голову лепрекон? Да-да, это я, — Ян радостно улыбнулся и протянул руку, — рад знакомству.

Прежде чем пожать руку Яну, Свят обратился к воспоминаниям о своей бурной юности. Она проходила в радостном захолустье, где мать изо всех сил вбивала отцу в голову здравый смысл. Тем временем Свят лазал по деревьям, жег костры, пек картошку на углях, предварительно стащив у соседей, и даже пытался угнать отцовскую тачку, правда, безуспешно.

В те беззаботные года батя, напившись, несколько раз порывался открыть Святу душу, но поскольку каждый раз истории сопровождались криками матери и совершенно омерзительным запахом, ничего у них так и не вышло. Все, что понял из тех разговоров Свят: по земле бродит совершенно безбашенный лепрекон с рыжей бородой в огромнейших шароварах, разбрасывает вокруг себя радость, веселье и конфеты, но когда Святу исполнится восемнадцать, лепрекон явится к нему, чтобы спасти от тяжелой судьбы.

— Ты что, папин друг? — спросил Свят.

Когда ладони их соприкоснулись, произошло сразу несколько важных событий. Свят впоследствии мог вспомнить и описать их только по очереди, но произошли они сразу.

Ожил голубь. Он встряхнулся, поклекотал и устремился к ближайшей скамейке — выпрашивать семечки.

Налетел порыв ветра, принеся с собой целую вереницу разноцветных листочков. Они загородили от Свята Яна из-за чего фигура бородача на миг стала чертовски внушительной. Потом листья осели, а перед Святом стоял все тот же низкорослый улыбающийся тип.